«И взял (Боаз) десятерых мужей из старейшин города, и сказал: присядьте здесь. И они сели. И сказал он родственнику: Наоми, вернувшаяся с полей Моавитских, продает участок поля, что принадлежал брату нашему, Элимэлэху… И подумал я: открою я уху твоему, сказав: выкупай (участок) при сидящих (здесь) и при старейшинах народа моего» («Мегилат Рут», 4:2-4).
Прежде чем, приступить к описанию стихов, было бы правильно привести несколько пояснений о смысле заповеди «Вызволения поля».
По закону Торы евреям не разрешалось продавать свое наследственное владение — землю, которая досталась его праотцами по жребию после завоевания и разделения Святой земли. Это позволительно только в случае крайней нужды, и при выполнении определенных условий. Что это за условия? Если жизнь заставила еврея продать свой наследственный удел, то сделка законна, и вступает в силу. Никто не вправе аннулировать ее в течении первых двух лет. Однако, по прошествии двух лет, когда покупатель смог насладиться двумя урожаями, бывший хозяин имеет право потребовать возвращения поля во владение своей семьи — даже против воли покупателя. Но, разумеется, вернув ему уплаченные за поле деньги с вычетом двух лет использования. Если же покупатель не смог найти средства на возвращение поля, это могут сделать его родственники, например, его дядя или двоюродный брат. Вот этот процесс выкупа поля, относящегося к владениям какого-то семейного клана, и называют наши мудрецы геулат а-саде – выкуп поля (буквально – вызволение поля).
Продажа наследственного удела на Святой Земле в те времена (вплоть до разрушения Первого Храма; были ли эти законы в силе и во времена Второго Храма, является спором наших мудрецов) отличалась от того, к чему мы привыкли в наше время. Продать навечно свой наследственный удел было невозможно в принципе. Любая подобная сделка могла быть в силе только до йовеля — пятидесятого года, после чего аннулировалась автоматически, и поле возвращалось во владение первого хозяина. Соответственно, продажа совершалась не на год или шестьдесят лет, а на количество лет, оставшихся до йовеля. Это могли быть как два года, так и сорок семь лет. Подобная сделка по своему характеру больше была похожа на аренду, чем на стандартную продажу.
Остальные законы, связанные с продажей недвижимости в Святой земле приводит Рамбам, в «Яд а-Хазака», «Алахот шмита ве-йовель» (гл. 11).
Рассмотрим родословную Наоми. Дедушка Наоми – Нахшон имел четырех сыновей:
- Тов (имя неизвестно, но часть комментаторы полагают, что Тов — и есть имя);
- Отец Наоми (имя неизвестно);
- Сальма (Сальмон) – отец Боаза;
- Элимэлэх.
То есть, Наоми была племянницей своего же мужа Элимэлэха, и двоюродной сестрой Боаза.
После смерти Элимэлэха его владения унаследовали его сыновья Махлон и Кильон. Но после того, как Махлон и Кильон умерли, не оставив после себя сыновей, эти земли наследует отец Элимелеха — Нахшон. Но, поскольку на тот момент Нахшон скорее всего уже умер, то права на наследство переходят к братьям Нахшона, а именно: к Тову, к Сальмону, отцу Боаза, и к отцу Наоми. То есть, каждый из трех братьев получил право на треть из владений их брата Элимэлэха. Получается, что только треть всех полей Элимэлэха, унаследовала его вдова Наоми (как дочь его брата, а не как его вдова).
Что мы можем выучить из стихов? В третьем стихе говорится, что Наоми продала свое поле. Здесь имеется в виду, что Наоми передала своей невестке Рут права на поле. И сделала она это по нескольким причинам.
- Известно, что праведники стараются не просить помощи у других людей. Не была исключением и Наоми. Наверняка не желала она «бесплатного хлеба» из того зерна, что приносила с полей Рут. Поэтому и решила передать невестке права на принадлежащее ей поле.
- Также было важно для Наоми, чтобы у невестки было приданное. Это значительно повышало бы шансы Рут на замужество, и избавляло бы ее от излишнего стыда из-за своей бедности. Говорится в трактате Ктубот (66б), что в старые времена во время оценки приданного невесты преднамеренно завышали сумму, как минимум, на пятую часть от реальной. И это делалось для того, чтобы придать невесте большей важности в глазах жениха.
- Для семейств в Израиле считалось большим позором, когда часть их наследного удела в Святой земле оказывалась в чужих руках. Члены семейства готовы были приложить немало усилий для того, чтобы вернуть эти земли во владение семьи. Иллюстрацией этого могут послужить претензии членов колена Менаше к дочерям Цлофхада, чтобы те не выходили замуж за представителей других колен. Как сказано: «Если же они будут женами сынов кого-либо из других колен сынов Израиля, то отнимется надел их от надела отцов наших и прибавится к наделу того колена, в котором они будут (женами), а от надела нашего по жребию отнимется он; И когда будет йовель (букв. год трубления в шофар) у сынов Израиля, (окончательно) присоединится надел их к наделу того колена, в котором они будут (женами), и от надела колена отцов наших отнимется надел их. … И заповедал Моше сынам Израиля по слову Г-сподню, говоря (что не следует дочерям Цлофхада выходить замуж за представителей других колен): …И чтобы не переходил надел из колена в другое колено, ибо колена сынов Израиля каждое к уделу своему должны быть привязаны. Как Г-сподь повелел Моше, так и сделали дочери Цлофхада» (Бемидбар 36: 3-5, 9, 10).
Подобный характер носит и заповедь о «Вызволении поля». Когда часть наследного удела продавалась чужому человеку, не из семейства, это всегда вызывало большой резонанс. И даже близкие родственники устраивали церемонию, называемую кцица («Сефер Арух»: ликцоц – отрезать от семейного удела; Мааршаль: лаакоц — разбивать бочку). И что представляла из себя эта церемония? Во-первых, это действие совершалось в двух случаях: когда кто-то из семьи брал себе в жены недостойную женщину, позорящую статус семьи, а также в случае, когда кто-то из семьи продавал свое поле из наследного удела семьи, чужому человеку. Тогда близкие родственники такого человека выставляли на улице бочки, наполненные жаренными злаками и орехами, разбивали эти бочки. Дети набрасывались на рассыпающиеся лакомства, что создавало немалый ажиотаж, привлекая внимание людей. В это время родственники громко оглашали: «Брат наш вывел себя из семьи нашей». Если развелся с той женщиной, тогда говорили: «Вернулся брат наш в лоно семьи нашей». Когда же один из семьи был вынужден продать свое поле, то все происходило по похожему сценарию. Близкие устанавливали и разбивали бочки с жареными зернами и орехами, после чего оглашалось: «Такой-то отрезал себя от нашего семейного удела». А если удалось выкупить поле, то объявляли: «Такой-то вернулся в наш семейный удел» («Рут Раба», 7:12).
Все это также можно отнести к причинам, по которым Наоми передала Рут права на свое поле. Этим она пыталась повысить шансы свей невестки выйти замуж за члена ее семьи. Ведь если это поле останется во владении Рут, это будет позором для остальных членов этого семейства. В течении первых двух лет по закону нельзя выкупать поле из чужих рук (из рук покупателя, не принадлежащего к семейству). И поэтому кто-то из близких женится на ней, и тем самым «вызволяет» поле, вернет его семье. Ведь после смерти Рут, ее дети из семьи Наоми унаследуют поле.
[Примечание редактора. Этот комментарий построен на том, что замужество Рут не имело никакого отношения к заповеди йибум, и в книге Рут не шла речь буквально о «вызволении»-выкупе поля. Это косвенное «вызволение»: после женитьбы на Рут это поле возвращалось в семью.]
