От редакции. Составлено по записям учеников. Отрывки из Гемары и далее из книги рава Авраама, сына Виленского Гаона, приводятся в кавычках жирным шрифтом.
Сказано в Брахот (20а): «Спросил рав Папа у Абайе: чем отличаются прежние поколения [амораим – мудрецов Гемары], для которых совершались чудеса, от нас, для которых чудеса не совершаются? Если [скажешь], что тем, что во времена рава Йеуды [для которого совершались чудеса] больше учились, – это не так! Ведь во времена рава Йеуды [в ешивах] в основном изучались трактаты из раздела [Мишны и Гемары] Незикин [«Ущербы»], – а мы изучаем все шесть разделов!» Не только те четыре раздела, на которые есть Гемара, но также разделы Зраим и Таарот! [Гемара тогда еще не была записана, но само по себе наличие ее у нас сегодня свидетельствует о широком и глубоком изучении всех ее разделов мудрецами, дискуссии которых стали основой при ее написании.] «И когда рав Йеуда доходил до мишны из трактата Укцин …, он говорил: я вижу здесь вещи [очень сложные и трудные, как в] спорах Рава и Шмуэля [учителей моих]». Он затруднялся в вопросах о чистом и нечистом, ибо в центре учебы его находились, как упоминалось выше, трактаты раздела Незикин. «[А мы не только хорошо знаем трактат Укцин (из раздела Таарот), но, более того] – изучаем Укцин в тринадцати аспектах» [от разных танаим – мудрецов мишны], например, с позиции «Мишнат Раби и р. Хия», и «Мишнат раби Капра и Леви», и «Тана де-раби Шмуэль» (Раши там). И есть объясняющие [последние слова Гемары так], что «есть у нас тринадцать ешив, ученики которых хорошо знают Укцин». И уж во всяком случае в поколении Абайе и рава Папа – последних амораим – учились много и хорошо разбирались в разделе Таарот, [притом] в тринадцати аспектах, – тогда как рав Йеуда, из первых амораим, знал меньше их. Но при всем этом – «как только рав Йеуда снимал первый туфель, начинал идти дождь», – во время засухи молились о дожде. Община принимала на себя обычаи скорбящих, все снимали обувь (как это объясняется в Таанит, 12б), – поскольку в последних постах по поводу дождей запрещается носить обувь, и даже когда в этом нет обязанности по закону, есть в этом аспект принятия на себя страданий. Как только рав Йеуда снимал первый туфель, совершалось для них чудо и шли дожди.
Представим себе такую картину: засушливый год, нет облаков на горизонте, и по природе вещей нет шансов на то, что пойдут дожди. И вот, рав Йеуда еще не начинает молиться и только снимает один туфель в знак принятия на себя страданий при подготовке к молитве (Раши, Таанит, 24б), как сразу начинается дождь!
«А мы мучим себя, и кричим, и молимся – а молитва наша не принимается!»
Ответил ему Абайе: «Прежние [поколения амораим] жертвовали собой ради освящения Имени Всевышнего, а мы не жертвуем собой ради этого!» Несмотря на то, – говорит здесь Абайе, – что мы так много учимся и трудимся над Торой – это еще не называется самопожертвованием ради освящения Имени Всевышнего. И Гемара приводит следующий пример самопожертвования в первых поколениях амораим.
«Рав Ада бар Аава увидел на улице нееврейку в одеждах красных, как куриный гребешок» – и «дочери Израиля не надевают их, поскольку те одежды нескромны и доводят до греха» («Арух»). «Он думал, что она еврейка, и разорвал на ней те одежды. [После этого] он понял, что она нееврейка» – и он причинил ей напрасный стыд и ущерб, и должен теперь заплатить ей за это. «[Суд] установил сумму платежа – четыреста зуз. [Это были огромные деньги, на которые два человека могли прожить год.] Он спросил ее: как твое имя? Она ответила: Матун. Сказал он ей: “Матун, Матун! Четыреста зуз стоило мне имя твое!”» (Раши объясняет его слова так: ее имя матун – от слова амтана – «ожидание»; если бы я проявил это качество, на которое намекает твое имя [остановился и подумал о том, что я вижу], то сберег бы четыреста зуз.) Другими словами, от более сдержанного поведения мы выигрываем. Из-за торопливости моей я потерял четыреста зуз; если бы перед тем, как что-либо делать, я выяснил, кто эта женщина, и узнал, что она не еврейка, то не рвал бы и не срывал с нее ту одежду.
Эту историю приводит Абайе как пример самопожертвования ради освящения Имени Всевышнего. Нужно понять, почему он приводит в качестве примера именно это дело, которое в действительности не было оправданным, и самоотверженность была проявлена по ошибке. Кажется, ему следовало бы привести в качестве примера нечто, имеющее реальное оправдание!
Самопожертвование ради освящения Имени Всевышнего
Во всяком случае из этой истории мы выводим определение, что именно следует называть самопожертвованием ради освящения Имени Всевышнего. Определение это основано на том, как объясняет Раши связь между приведенной выше Гемарой и предшествующей (Брахот, 19б), в которой сказано: «Тот, кто нашел килаим [запрещенную Торой смесь шерсти и льна] в своей одежде, снимает ее даже в людном месте. Почему? Потому, что сказано (Мишлей, 21:30): “Нет мудрости, и нет разумения, и нет способа [обойти волю] Всевышнего”! Всюду, где есть осквернение Имени Всевышнего, не считаются с честью мудреца Торы». Другими словами, там, где есть осквернение Имени Всевышнего, не считаются с достоинством мудреца Торы, и тем более – других людей. Поэтому тот, кто находится в людном месте и обнаруживает у себя килаим в одежде, обязан сразу же снять ее с себя, хотя большой стыд делать это на глазах у всех. Но человек не имеет права строить расчеты по поводу своего достоинства, поскольку «нет мудрости, и нет разумения, и нет способа обойти волю Всевышнего».
В продолжение этого Гемара обращается к теме самопожертвования, и вот что пишет об этом Раши (там, 20а, начальные слова «Бе-незикин»): «И к этой теме – самопожертвования – Гемара обращается здесь потому, что речь идет о жертвующих собой ради освящения Имени Всевышнего, а перед тем говорилось также о том, кто принимает на себя позор ради освящения Имени Всевышнего, снимая одежду с килаим на людях». Из этих слов Раши мы выводим, что самопожертвование ради освящения Имени Всевышнего имеет место не только тогда, когда человек идет на смерть в буквальном смысле слова. Всякий, кто принимает на себя позор ради Всевышнего и Его заповедей, входит в категорию освящающих Его Имя.
Честь и достоинство – сущность и естество человека
Итак, почему же уступка в чести и достоинстве, как и принятие на себя позора, расцениваются как самопожертвование?
Сущность души человека – его «Я» – находят свое выражение в чести и достоинстве. Когда задевают честь человека, унижают и позорят его, он ощущает, что задета самая суть и естество. Свидетельством этому – что человек в такой ситуации иногда сводит счеты с жизнью, не дай Б-г, – хотя и нет у него ни в чем недостатка, есть деньги и средства к жизни, жена и дети. Когда задели его честь – ведь не отняли у него жизнь в буквальном смысле слова! При всем этом он чувствует, что если бы он потерял все свое имущество, то смог бы примириться со своим положением, – но не при посягательстве на его честь и достоинство, когда он чувствует, что посягнули на самую душу и естество его, и сама жизнь – уже не жизнь.
Выходит, таким образом, что честь и достоинство – суть души человеческой, которая важна ему чрезвычайно, – иногда больше всего остального, то есть больше самой жизни. Когда человек принимает на себя позор и отказывается от самой сути своей и чести своей ради Всевышнего, чтобы исполнить волю Его – это и есть самопожертвование ради освящения Имени Всевышнего.
И потому Гемара приводит историю с равом Ада бар Аава как пример принятия на себя позора ради Всевышнего: хотя он и не снимал с себя одежду подобно нашедшему килаим, – именно тем, что амора, мудрец Гемары, подходит к женщине в людном месте и срывает с нее силой одежду, он позорит себя чрезвычайно.
Хотя он ошибался, принимая ее за дочь Израиля и, как он сам сказал о себе: «Матун, Матун! Четыреста зуз стоило мне имя твое!», – признавая этим, что он должен был лучше выяснить и проверить, что это за женщина, прежде чем рвать на ней одежду, и, как кажется, не следовало бы Гемаре приводить эту историю в качестве примера, – тем не менее, напротив, именно этот пример и доказывает! Именно здесь мы видим величие самопожертвования аморы, проявленного им ради исполнения воли Творца, – в такой мере, что любовь к Нему ломает у него, мудреца Гемары, обычные нормы и правила! Другими словами, из-за своей великой любви ко Всевышнему он не медлил и тут же совершил нечто выходящее за рамки общепринятого, как сказали наши мудрецы («Берешит Раба», 55:8): «”И встал Авраам рано утром, и оседлал своего осла” (Берешит, 19:27) [отправляясь исполнять приказ Всевышнего о принесении в жертву Ицхака], – а разве не было у него много рабов? Но любовь нарушает обычный ход вещей». Седлать осла не соответствует достоинству нашего праотца Авраама, великого в своем поколении и человека богатого. Но из любви к Всевышнему он не медлил, не взвешивал в уме, делать или не делать то, что нужно для исполнения воли Творца, – и он «поднялся рано утром и оседлал…». Так же у Ады бар Аава при любви ко Всевышнему, пылавшей в нем, закипело в душе при виде дочери Израиля в нескромных нарядах, – и он тут же, без лишних слов свершил дело ревности за честь Всевышнего, – опозорив себя при всех и пожертвовав своей честью (самой сущностью своей) ради чести Всевышнего.
Самопожертвование: человек поступается своими желаниями
Следует также и другим путем объяснить, что означают слова «они жертвовали собой [букв. “своими душами”] ради освящения Имени Всевышнего». Смысл слова нефеш – «душа» – это еще и «желание», как сказано (Берешит, 23:8) [где Авраам просит у хеттийцев продать ему участок для захоронения]: «Если есть у вас бе-нафшехем – на душе вашей – похоронить умершую мою», и Раши объясняет: «бе-нафшехем – желание ваше», то есть «если вы хотите». Выходит, таким образом, что самопожертвование – это отказ от собственных желаний в пользу того, что желанно Всевышнему. И действительно, если смотреть в корень вещей, самопожертвование реальное [предание себя смерти] и отказ от своих желаний, – это одно и то же. Ведь что есть корень желаний человека? Собственное благо и удовлетворение вожделений! Природа человека такова, что все его желания и устремления вращаются вокруг собственного блага и корысти – будь то желание почета или покоя, удобства и всех прочих видов благ и жизненных удовольствий. Всего этого желает человек для себя, и желание это наполняет его душу – его «Я». Из этого следует, что отказ от собственных желаний, от того, чтобы желать всего для себя, и устремленность исполнять желания Всевышнего, отменять свои желания перед волей Его, – так же, как рав Ада бар Аава полностью отменил перед волей Всевышнего свое естественное желание не позориться перед людьми, – это и есть самопожертвование ради освящения имени Всевышнего.
«Всевышний требует сердца»
Исходя из этого можно объяснить сказанное в Гемаре (Санедрин, 106б), где приводится вопрос из другого трактата (Брахот, 20а) о том, что последние амораим учились больше первых, но «Как только рав Йеуда снимал первый туфель, начинал идти дождь» – «А мы мучим себя, и кричим, и молимся, – а молитва наша не принимается». Но ответ на него дается не такой, как там в Брахот, а другой: «Всевышний требует сердца». И на основании сказанного выше мы можем прийти к заключению, что смысл сказанного и здесь, и там – один, ибо сердце – обиталище желаний, и слова «Всевышний требует сердца» означают, что «Он требует желаний». Другими словами, чтобы мы отказывались от своих желаний и желали лишь того, что хочет Он. И это – самопожертвование, отказ от своих желаний – качество, которым отличались первые поколения амораим в большей мере, чем последние.
Всевышний и воля Его – превыше всего
Нужно понять, почему это называется именно освящением Имени Всевышнего, а не самопожертвованием во славу Его. Освящение Имени Всевышнего имеет место тогда, когда наивысшая ценность, единственная истинная ценность у человека – это Всевышний, благословен Он, и исполнение Его воли. Когда человек совершает самопожертвование и дает убить себя ради освящения Имени Всевышнего, – это означает, что он отдает свою жизнь. А ведь жизнь человека – величайшая ценность в глазах его, и доказательством тому – слова Писания (Иов, 2:4): «Все, что есть у человека, отдаст он за душу [то есть за жизнь] свою», и никакая цена не покажется человеку чрезмерной для того, чтобы продлить ее даже на малое время. Потому человек, который отказывается от жизни и отдает ее, чтобы только была исполнена воля Всевышнего, доказывает этим, что он верит и проникнут сознанием того, что хотя жизнь человека – возвышенная ценность, есть все же наивысшая ценность – Всевышний благословенный и воля Его.
И, как сказано выше, существует такая форма самопожертвования, которая осуществляется без предания себя смерти в буквальном смысле этого слова, а реализуется через принесение в жертву своих желаний, отказ от них ради исполнения воли Всевышнего.
В обоих этих способах самопожертвования человек дает выражение той важности и ценности, которые он придает воле Всевышнего, и перед ними устраняет совершенно себя и свои желания. Таким путем он возвышает и отделяет Всевышнего от всего остального, что только есть в мире. И это – «освящение Имени Всевышнего», ибо «освящение» означает «отделение и выделение». Всевышний «отделен и выделен» из всех ценностей, считающихся важными в глазах людей, но важность которых – ничто против ценности истинной и единственной – Всевышнего и воли Его. И потому, когда человек приносит в жертву Всевышнему себя и свои желания и наглядно показывает, что воля Всевышнего для него превыше всего, – это и называется «освящением Имени Всевышнего».
Жертвовали собой – и свершились для них чудеса
Следует понять, почему, когда человек жертвует собой ради освящения Имени Всевышнего, для него совершаются чудеса. Объяснение этому таково. «Чудо» означает «разрушение законов природы и их отмена». Природа человека такова, что все его дела и поступки направлены на удовлетворение его желаний. Из этого следует, что если он поднимается над собой, над своим «Я» и нивелирует, «разбивает» свои желания, то есть жертвует собой ради исполнения воли Всевышнего, – он «разбивает» тем самым свою природу ради Всевышнего. Потому, по принципу «мера за меру», Всевышний «разбивает и отстраняет» ради него законы природы и творит для него чудеса.
Как сказано выше, именно в этом качестве – самопожертвовании и отмене своих желаний ради Всевышнего – находило свое выражение различие между первыми поколениями амораим и последними. [Но нельзя забывать, что и последние были величайшими праведниками!] И отсюда мы можем вывести нечто устрашающее: существует возможность, как это видно из Гемары, что человек будет выдающимся мудрецом Торы, знатоком всех Шести разделов Устной Торы, включая даже раздел Таарот, и будет глубоко постигать все это в тринадцати аспектах, – и тем не менее ему будет недоставать полного самопожертвования ради освящения Имени Всевышнего! Возможно ведь, что у него будут разные причины и побуждения к учебе постоянной и с глубоким пониманием, – когда учеба хороша и приятна ему, или благодаря ей он делается важным и достойным среди людей и в собственных глазах. Но это все еще не свидетельствует о том, в какой мере он готов отказаться и действительно отказывается от своих желаний ради исполнения воли Всевышнего! Истинное испытание человека и того, на какой ступени он находится, возможно только путем проверки того, насколько он способен поступаться своими желаниями и отменять их ради исполнения воли Всевышнего.
Маарицим – «почитающие»
Наш учитель, гаон и праведник рав Йерухам Лейвович из ешивы Мир, да будет благословенна память праведника, приводит («Даат Хохма у-Мусар», ч. 1, статья 3, стр. 6) по теме «Первые [поколения] жертвовали собой ради освящения имени Всевышнего» слова рава Авраама, сына Виленского Гаона («Авней Элияу», благословение «Йоцер» – первое перед чтением «Шма, Исраэль» в утренней молитве), в которых тот разъясняет сказанное (в том благословении) об ангелах, которые «почитают и освящают» (то есть прежде чем они «освящают», они «почитают»). Что означает маарицим – «почитают»? Объясняет рав Авраам: «Слово ируц – “почитание” – означает предание себя [в руки] господина своего», – человек отказывается от себя ради своего господина. Ариц [от того же корня] означает «человек отчаянно смелый» – до такой степени, что он отказывается от себя ради своего господина: «как [сказано в Писании] (Мишлей, 11:16): “А отчаянно смелые составляют богатство”; они – верные рабы, предающие себя в руку господина своего, чтобы составить тем самым ему богатство. Так и мы – “за Тебя убивают нас каждый день” (Теилим, 44:23), – и об этом же сказано: (Йешаяу, 29:23): “И Б-га Израиля почитать будут”». Другими словами, мы, народ Израиля, отказываемся от себя и жертвуем собой ради Всевышнего. И потому мы, несомненно, – верные рабы Господина нашего, Б-га Израиля. «И сказал [Йешаяу]: “И освятят [Того, Кто свят для] Яакова, и Б-га Израиля почитать будут”, – ибо освящение – не только на устах» – то есть не просто на словах, но и [указание], как поступать реально – «но жертвовать собой ради освящения Имени Всевышнего; и это сказали – и освятили [Того, Кто свят для] Яакова». Так освящают Всевышнего: «не только устами, но “И Б-га Израиля почитать будут”» – реально и в действии: «предадут себя в руку [Господина своего], – ведь “за Тебя убивают нас каждый день”», и это – отказ от себя ради Всевышнего.
[И далее пишет рав Авраам]: «И это – то, что мы говорим в Кдуше [освящении Имени Всевышнего между вторым и третьим благословением в молитве Амида при повторении ее кантором]: “Почтим Тебя и освятим Тебя”». Когда мы намереваемся освятить Имя Всевышнего произнесением Кдуши, разве есть у нас причастность к этой возвышенной ступени? Ведь, как выяснилось, «освятить Имя Всевышнего» означает отделить Его от всех, от каких бы то ни было ценностей и дел, – признанием нашим того, что Он, благословенный, – ценность истинная и единственная. Он возвышенный и превознесенный над всеми ценностями, и все они – ничто пред Ним. Признание это должно найти свое отражение в действии – и каким же образом? Путем того, что человек признает ценность Всевышнего и волю Его, – и он готов отстраниться и уступить во всем, что кажется ему важным, во всех его желаниях и даже в том, что касается жизни его. И все это – ради Всевышнего! Когда человек поднимается на эту ступень, – он может освятить и воздать святость Всевышнему устами своими, – и произнести Кдушу! «И это то, что мы говорим в Кдуше – “почтим и освятим”»: «почтим» означает, что «мы желаем пожертвовать собой в служении Тебе», чтобы «освятить Тебя». Ибо в подобном самопожертвовании мы освящаем Имя Всевышнего.
Достижение пророчества – единение со Всевышним
«И также пророки, когда они не удостаивались духа святого постижения, оставляли совершенно нафшам [здесь: свои желания, см. далее] и тааватам [здесь: свои устремления], пока не переворачивалось сердце их» (рав Авраам, сын Виленского Гаона, там). Когда пророки желали удостоиться ступени духа святого постижения, они трудились над этим. Ибо, хотя дух святого постижения – это дар от Святого благословенного, человек, со своей стороны, обязан подготовить себя и потрудиться на особых путях, делающих его пригодным к тому, чтобы удостоиться пророчества. И это – в дополнение к трудам его над Торой и исправлением душевных качеств, которые являются необходимым условием для получения пророчества (как это подробно описано у Рамбама, «Мишнэ Тора», разд. «Основы Торы», в гл. 7). К этому относится понятие бней а-невиим – «ученики пророков», которые изучали в особых ешивах пути пророчества и готовили себя к тому, чтобы удостоиться духа святого постижения (там).
Главная подготовка к тому, чтобы удостоиться духа святого постижения, состоит в том, чтобы «оставить совершенно свои желания и устремления, пока не перевернется сердце их».
Нафшам – это желания, а тааватам – устремления. Таким образом, тот, кто готовит себя к пророчеству, должен оставить все свои желания и устремления – с глубоким осознанием того, что нет в них никакой ценности, пока они не используются для исполнения воли Всевышнего, – и в этом смысл «пока не перевернется сердце их». Осознанием этого должны быть проникнуты все переживания их сердца. Все время, пока они видят какую бы то ни было ценность в чем-то другом, помимо желания достичь единения со Всевышним и исполнять Его волю, – не осенит их дух святого постижения.
Ибо дух святого постижения – это близость ко Всевышнему. Другими словами, вследствие того, что человек со своей стороны оставляет собственные желания, приближает себя к Всевышнему и прилепляет себя к Нему. Так же и Всевышний, со Своей стороны, приближается к человеку тем, что посылает ему дух святого постижения.
В этом, как здесь описано, и состояла подготовка пророков: им надо было оторваться от собственных желаний, отказаться от них, – и подчинить свою внутреннюю сущность и устремления Всевышнему, исполнять одну лишь Его волю. Соответственно той ступени, на которой удостоились достичь устранения своих желаний перед волей Всевышнего, – в той же самой мере удостаиваются того, что Он приближает их к Себе, – и, как следствие, водворяет над ними Свою Шехину и посылает им дух святого постижения.
Согласно сказанному выше о том, что, когда человек поднимается над природой во имя Всевышнего, тогда и Сам Всевышний отменяет ради него законы природы и совершает для него чудо, мы сумеем понять связь между оставлением своих желаний и дарованием человеку духа святого постижения. Ведь дух святого постижения – это ступень, возвышающаяся над обычными нормами и законами естества: когда пророки уступают и отказываются от желаний и устремлений, запечатленных в их природе, и поднимаются над ними ради Всевышнего, – тогда «совершаются для них чудеса»: Всевышний удостаивает их ступени выше природной – ступени духа святого постижения.
Причина тяжких указов греков
Заповедь дней Хануки – прославлять и благодарить, однако нет «телесных» заповедей, как в Пурим [трапезы, подарков и т. п.]. Причина этого в том, что постановления греческой власти были направлены на отмену у евреев заповедей субботы, обрезания и т. д., то есть их целью было лишь поразить и сломить еврейский дух, – ведь евреи-эллинисты, исполнявшие те постановления, не страдали совершенно. [Примеч. составителей. «Греческое изгнание» было изгнанием духовным, поэтому оно было столь опасным]. И потому, когда Всевышний спас евреев, совершил для них чудеса, и они отменили те постановления, наши мудрецы учредили заповеди, не связанные с телом. Вот что пишет Бах («Тур», «Орах Хаим», 670): «Но в Хануку главной причиной наказания была халатность в служении», что противоположно самопожертвованию, – «и потому пришел указ об отмене у них служения», – который действовал в течение пятидесяти двух лет – «как мы учили в барайте: постановил тот злодей [греческий царь] отменить у них постоянное ежедневное служение. И еще сказал им [приближенным своим]: “Есть у них одна заповедь, такая, что если вы отмените ее, – они пропали. Какая же? Зажигать менору – храмовый светильник, о котором сказано (Шмот, 27:20): зажигать светильник постоянно. Все время, пока его зажигают, – они устоят”». Ибо краеугольный камень этого здания – еврейского народа – его внутренняя суть, находит с особой силой свое выражение во внутреннем [наиболее сущностном] служении в Храме – зажигании меноры! И вот – «взяли они и осквернили все масло». Греки со злым расчетом осквернили все масло, чтобы отнять у еврейского народа возможность внутреннего служения Всевышнему – исполнения заповеди зажигать менору в Храме. И, как уже говорилось, злые указы в сфере духовного пришли как наказание, ниспосланное Всевышним за то, что не проявляли преданность в Храмовом служении.
Чудо горения светильника
«И когда вернулись ко Всевышнему в самопожертвовании в служении» (Бах там), – в чем же состояло возвращение? В самопожертвовании! Грех их был в халатности в служении, и возвращение, то есть исправление греха, состояло в самоотверженности, проявленной в том самом месте, в котором был грех. Почему должны были исправлять грех самоотверженностью? Потому, что главное в возвращении – это исправление [выпрямление] искривленного! Слабость и небрежность проистекают из того, что человек отдает предпочтение своему эгоизму и удобству в сравнении с другими ценностями. Возвращение выражается в том, что человек поступается удобством и желаниями своими ради ценностей духовных, истинных. И это – самопожертвование. И потому Матитьяу и его сыновья пожертвовали собой ради служения и в большинстве своем погибли ради освящения Имени Всевышнего в войнах. И потому – «и спас Всевышний [народ Израиля] посредством коэнов, ведущих службу в Доме Всевышнего»: поскольку слабость была проявлена в служении в Доме Всевышнего, которое возложено на коэнов, исправление также должно было прийти через коэнов, служащих в Храме.
«И потому чудо свершилось тоже через свечи – потому, что готовы были умереть ради служения». Основные чудеса и спасение состояли в том, что немногие победили многих, и слабые сильных, и одолели мировую греческую империю. Но, поскольку они жертвовали жизнью ради служения, и причина их выхода на войну была духовной, – по принципу «мера за меру», так как возвращение их к Всевышнему осуществилось в самопожертвовании ради Храмовой службы, – они удостоились дополнительного чуда – внутри Храма, чуда с кувшином масла, – такого, которое само по себе не было необходимым для спасения от греков. Более того: и для зажигания светильника не было нужды в том чуде, ведь «нечистое разрешено в общине [когда большая часть народа в состоянии нечистоты]» (Йома, 6б), и имели право зажечь светильник также и с нечистым маслом (ШУТ «Хахам Цви», тшува 87), – но тем не менее, поскольку Матитьяу и его сыновья предали себя Всевышнему и преодолели свою природу до такой степени, что готовы были действительно отдать свою жизнь ради Всевышнего, ради осуществления воли Его в исполнении Его заповедей и в укреплении Храмовой службы, – Всевышний нарушил ради них законы природы и совершил для них чудо – именно в сфере Храмового служения, чтобы они могли исполнить заповедь с любовью и в чистоте, и в большей мере, чем требовалось от них по букве закона. «Пожертвовали собой ради освящения Всевышнего» – и «совершилось для них чудо».
[Примечание составителей. Можно также добавить, что ради полноты их возвращения к Всевышнему после того, как они оступились в служении, они хотели зажечь в светильнике именно чистое масло и «украсить» заповедь именно тем, что не было обязательным. И Всевышний, желая показать им Свою любовь (как пишет там Хахам Цви) и то, что их возвращение было принято с благоволением, совершил для них это чудо.]
Помощь с Небес вопреки законам природы
Подобное правление Всевышнего – сокрушение законов природы ради того, кто жертвует собой и уступает в своих естественных желаниях ради Всевышнего и Торы Его – правление, нашедшее свое выражение в чуде с маслом в Хануку, – это не единичное явление, случившееся в прошлом в ходе тех событий, а указание и знак на все поколения – практическое наставление каждому.
Оно говорит нам, что в той же мере, в какой человек жертвует своим покоем, удобством и преодолевает свое естество ради служения Всевышнему, – ради Торы, молитвы, исполнения заповедей и исправления душевных качеств, – в той самой мере он удостаивается того, что Всевышний помогает ему и поднимает его над его естественными, привычными ему возможностями.
Мы видели учеников с не слишком большими естественными способностями, которые удостоились стать великими мудрецами Израиля, и Тору их мы изучаем – только потому, что они целиком предавали себя ей и отстранили все свои желания ради нее. И потому Всевышний раскрыл им врата Торы далеко за пределами привычных для них естественных возможностей и способностей. Это явление может увидеть каждый изо дня в день, хотя в этом наверняка есть много ступеней, и убедиться, что по мере того, как человек отстраняется от своих желаний и старается укрепить себя во имя Всевышнего, – в той же мере он удостаивается помощи с Небес.
Перевод: рав Пинхас Перлов