Статья составлена по воспоминаниям рабанит Ханы Миллер, внучки рабанит Эльяшив.
Моя бабушка построила маленький но «сильный» дом на улице Ханан в иерусалимском районе Меа Шеарим. Как-то она сказала одной из своих внучек: «Когда я была девочкой, у меня тоже было много друзей». Позже мы обнаружили, что, когда бабушка была девочкой, она была очень общительной и популярной. Именно она организовывала игры и прогулки для всех детей в округе. А на свадьбах наша бабушка была душой компании, играла на маленьком барабанчике и выдумывала развлекательные программы.
Выйдя замуж, бабушка осознала, что теперь ее задача состоит в том, чтобы обеспечивать своему мужу, будущему раву Йосефу Шалому Эльяшиву, возможность полностью сконцентрироваться на учебе. Чтобы целиком посвятить себя этому занятию, ей пришлось исключить общественную жизнь из своего расписания.
Дедушка однажды процитировал в отношении бабушки стих из «Эшет Хаиль»: «Делала ему добро, а не зло все дни жизни ее». Он объяснил, что «она не только следила, чтобы все в моей жизни было благополучно, но даже не давала мне знать, если мы переживали непростые времена».
Хотя мои бабушка и дедушка пережили тяжелые времена – войну, нищету, потерю двух малолетних детей – она старалась оградить его от всего, что могло бы смутить его душевное спокойствие и помешать изучению Торы.
Во время шева брахот бабушка спросила у дедушки, когда он сможет помочь ей с некоторыми хозяйственными делами по обустройству дома. Дедушка попросил, чтобы ему дали возможность спокойно и без перерыва учиться тысячу дней, а затем он займется тем, что потребует его участия. Она дала ему тысячу дней, а потом еще несколько раз по тысяче дней, всегда заботясь обо всем сама.
Когда рав Эльяшив вставал каждый день в два часа ночи, чтобы начать свою учебу, бабушка тоже вставала, чтобы приготовить ему чашку кофе. Эта традиция продолжалась годами, изо дня в день, в морозную зиму и жарким летом. Не имело значения, что ребенок не давал ей спать всю ночь, – она просыпалась, чтобы сделать своему мужу кофе. В первые годы эту задачу невозможно было выполнить простым нажатием на кнопку. Бабушке нужно было разжечь примус, что было нелегкой задачей, а уж затем варить кофе.
Одна из дочерей однажды купила ей термос в подарок: «Мама, теперь ты можешь приготовить папе кофе перед сном и спать всю ночь». «Что?» – удивилась бабушка, – «Ты хочешь забрать у меня удовольствие приготовления для папы чашки кофе?» В этом был секрет величия их дома! Изучение Торы было центром жизни, а поддержание его – удовольствием и привилегией. Тора была для них подлинной Торой жизни. Поэтому даже приготовление кофе было частью важнейшей заповеди.
Бабушка не вмешивала дедушку ни в какие дела, связанные с уходом за детьми. Однажды у одного из детей был приступ аппендицита. Бабушка не была уверена, стоит ли рассказывать дедушке. Она чувствовала, что как отец, он должен быть в курсе происходящего, но, когда она подошла к бейт-мидрашу и услышала завораживающую мелодию его учения (рав Эльяшив учился нараспев), плывущую по воздуху… то повернула обратно. Как она могла помешать ему изучать Тору?
При дальнейшем размышлении она решила, что ему все же следует узнать о том, что ребенок заболел и нуждается в срочной операции. Она снова пошла на улицу Салант и подошла к бейт-мидрашу, лишь для того, чтобы развернуться и уйти, не помешав мужу.
Это повторилось и в третий раз. В конце концов, дедушке вообще не сообщили, что у его сына сегодня операция. Возможно, именно благодаря заслуге непрерывного изучения Торы операция была успешной, а ребенок полностью поправился.
Много раз я слышала от бабушки: «Ах, дос ист майн олам а-ба» («Это – мой будущий мир»). Это был ее вход в Ган Эден. Она любила его учебу. «Это мой Будущий мир» – говорила она, слушая дедушкину учебу. Это была песнь ее жизни.
Напев, с которым рав Эльяшив изучал Тору, завораживал слушателей. Он исходил из самых глубин души. Рассказывают, что предыдущий ребе из Гур, автор книги «Бейт Исраэль», перед тем как начать свой день, специально проходил под окном рава Эльяшива, чтобы услышать нигун (напев) его Торы.
Одной из важнейших ценностей для моих бабушки и дедушки была убежденность, что излишества не нужны. Их дом был наполнен Торой и только Торой. Все остальное было эвель авалим – тщета тщет. Тора была для дедушки удовольствием. Бабушка удостоверялась, что он обеспечен всем необходимым, при том, что потребности дедушки были минимальны. Женщинам свойственно мечтать о чем-то материальном, но бабушка не ощущала недостатка в чем-либо, и была довольна тем, что имела.
В период становления государства Израиль в стране на некоторое время был введен режим жесткой экономии (ткуфат а-цена), и «больше» не всегда было возможным или достижимым. Но были и годы достатка, когда бабушка могла немного «побаловать» себя. Хотя она искренне не чувствовала в этом необходимости. Бабушка отказалась от стиральной машины, даже когда появилась возможность купить ее: «Зачем она мне нужна? Мне нравится стирать одежду рава самой. Я должна отдавать эту привилегию стиральной машине?»
Как-то раз дедушка и бабушка поехали в отпуск, отдохнуть. Когда они вернулись, то обнаружили, что кто-то сменил занавески, заменявшие двери в ее кухонном шкафу, на настоящие деревянные дверки. Бабушка была очень расстроена, снова и снова спрашивала: «Неужели до сих пор чего-то недоставало моей стряпне из-за того, что на моих шкафчиках висели занавески?»
Бабушка всегда носила чистые и опрятные платья и шали. В последние годы жизни у нее сильно болела рука, и процесс одевания был очень непростым занятием. Как-то раз одна из моих теть купила для нее халат на пуговицах. В это время я пришла навестить бабушку и похвалила ее новый халат. Она ответила, что он немного длинноват ей, и пока что она еще не успела укоротить его. Я ответила: «Не волнуйся, бабушка. Сейчас в моде длинное. Твой халат очень стильный». Потрясенная услышанным, она ответила: «Так сейчас в моде такая длина»?! И затем, взволнованная, быстро ушла в свою комнату, несмотря на боль в плече сняла халат, одела платье, и села подшивать новый «стильный» предмет гардероба.
Когда я была ребенком, бабушка иногда посылала меня за покупками. И я всегда должна была принести чек домой, чтобы она могла тщательно проверить, не было ли ошибок.
Однажды, во время войны в Персидском заливе, когда бабушка пришла в небольшой продовольственный магазин, молоко уже раскупили. Некий молодой аврех дал ей один из своих пакетов молока. Прежде чем бабушка успела отдать деньги за молоко, аврех исчез. Бабушка несколько недель разыскивала его. Она спрашивала каждого встреченного авреха, не он ли был ее молочником. Когда она, в конце концов, нашла его, то была так же счастлива, как если бы ей сообщили о рождении внука. Она обзвонила всех, чтобы сообщить, что нашла «молочника».
Так же поступал и дедушка. Уезжая на похороны дочери, рабанит Ализы Шошаны Зильберштейн, он проинструктировал своего внука, чтобы электрику, который закончил ремонтные работы в доме, выплатили причитающееся. Это было сделано для того, чтобы выполнить заповедь об оплате труда работника сразу по завершении им задания, для которого он был нанят.
Мы часто спорили, кто удостоится посетить бабушку и дедушку на этой неделе. Когда я была молодой замужней женщиной, муж поощрял мои визиты к бабушке, поскольку я всегда возвращалась оттуда веселой и довольной. Что же так притягивало внуков к ней? Определенно, не кубики сахара, которые она нам раздавала. Бабушка всегда давала нам, внукам, кубики сахара. Когда мы спросили, почему она не дает нам конфеты или другие сладости, бабушка ответила, что в конфетах, помимо сахара, есть много разных ингредиентов, тогда как кубики сахара – это истинная, неподдельная сладость. Она хотела, чтобы изучение Торы ее внуками было таким же чистым и без примесей.
Я думаю, что причина, по которой мы так любили навещать бабушку, заключалась в том, что дом ее излучал симхат хаим (радость жизни), источником которой была жизнь по Торе. Сотни тысяч людей приходили в дом дедушки и бабушки, и ни один не ушел оттуда несчастным или разочарованным. Бабушка знала, как вызвать улыбку на лице каждого, даже если посетителю не удалось увидеть рава. У нее была хохма, мудрость, как дать каждому почувствовать, что он особенный.
Множество женщин приходили к бабушке, чтобы облегчить душу. Она приветствовала каждую так, словно прибыла сама королева, даже если посетительница уже заходила недавно. Если кто-либо из внуков подсмеивался над странными манерами, одеждой или разговором пришедшей, бабушка окидывала нас пронизывающим взглядом, мгновенно останавливавшим неуместное веселье. Уважение, которым бабушка удостаивала людей невозможно описать.
Каждый холь а-моэд (полупраздничные дни в Песах и Суккот) дедушка и бабушка навещали всех детей и сватов. Я помню, как они посещали родителей моего отца, семью Берлин. Даже, когда дедушка Берлин, большой мудрец Торы, умер, они продолжали навещать бабушку Берлин все то время, пока она жила дома.
Когда я жила в Иерусалиме, мои сыновья учились в Меа Шеарим, недалеко от дома дедушки и бабушки. Однажды мой пятилетний сын не пришел домой вовремя. В тот момент, когда я начала волноваться, бабушка позвонила и сказала, что он пропустил школьный автобус и пришел к ней. Она накормила его и послала домой с одним из родственников. Через два дня он снова «пропустил автобус» и пришел к бабушке. И хотя ей было уже больше восьмидесяти лет, она встречала всех с такой любовью, что человек просто влюблялся в ее дом и хотел снова и снова приходить туда…
Когда бабушка позвонила мне сообщить, что мой сын опять «опоздал на автобус», я почувствовала раздражение, и, видимо, бабушка поняла это. Когда мальчик покинул ее дом, она позвонила снова и сказала: «Слушай, Хана, мы обе знаем, что он специально пропускает свой автобус. Конечно, тебе нужно сделать ему выговор за это. Но сделай это осторожно. Подумай, что будет, если как-нибудь он действительно пропустит свою подвозку и не придет ко мне, поскольку будет знать, что ты рассердишься на него за это? Тебе нужно быть помягче с ним, ведь мы же не хотим, чтобы он шел домой один, без сопровождающего, вместо того, чтобы пойти ко мне. Для него опасно переходить улицу Бар Илан одному». Бабушка была хорошим воспитателем и заранее думала о возможных последствиях.
Готовила бабушка очень вкусно. Сегодня, если у меня хорошо получается рыба, я говорю: «Это немного похоже на вкус бабушкиной рыбы». Она готовила очень быстро и рационально, но блюда всегда выходили бесподобными.
Когда один из моих дядей достиг возраста бар-мицвы, ему подарили что-то вроде облигации, которую положили на банковский счет. С годами стоимость облигации выросла. Когда он был в ешива гдола, то есть ему было около восемнадцати лет, пришло извещение о том, что его ожидает пакет. Это был большой конверт, содержавший внушительную сумму денег. Его реакцией было: «Деньги? А зачем они мне?!» С таким отношением к деньгам он вырос. Дядя решил купить на эти деньги новый холодильник для мамы. Бабушка согласилась, но предупредила: использовать холодильник будем совместно с соседями. У дяди остались деньги после покупки холодильника, и на них он открыл гмах. До сегодняшнего дня тетрадка с записями беспроцентных ссуд в тогдашней ешиве Хеврон хранится в семье.
Какая женщина не захочет, чтобы во время войны муж был рядом для эмоциональной поддержки? Но в течение всей Войны за независимость (многие месяцы Иерусалим был осажден и подвергался артиллерийским обстрелам Арабского легиона) бабушка каждый день посылала дедушку учиться. Она обманывала солдатские патрули, чтобы пронести ему обед. А когда пришлось прятаться в бомбоубежище, она удостоверялась, что все соседи ведут себя тихо, чтобы он мог учиться.
Задачей всей бабушкиной жизни, ее Торой, было предпринять все усилия, чтобы никто не мешал учебе дедушки. Чтобы это стало возможным, дом должен был функционировать, как часы. Еда всегда подавалась вовремя. А дедушка не забывал благодарить ее за усилия и хвалить ее кушанья, говоря: «Это блюдо достойно того, чтобы быть поданным к столу царя Шломо».
Мои дедушка и бабушка были горящими факелами Торы. Давайте попробуем подражать им по-своему, делая то, что можем, соответственно нашему уровню духовного роста. И пусть заслуга моих дедушки и бабушки защитит нас до прихода Машиаха, вскорости, в наши дни.
Подготовила З. Скаржинская
