Рав Исер Залман Мельцер — гаон из гаонов — 2

Дата: | Автор материала: Рав Шломо Лоренц

2010

Репутация ученика – дороже собственной

В холь а-моэд праздника Песах в доме рава Исера Залмана было много гостей, в том числе известных мудрецов; все занимались Торой. Один из присутствующих, способный ученик ешивы, тоже участвовал в беседе мудрецов, обсуждавших тему «невела (падаль) при жизни» [животное, для которого бесполезна шхита – кошерный убой, см. Хулин, 37а, и Раши в Бава кама, 78б, начальные слова «А-меакев би-шхита», и Рашбо там]. Тот ученик привел в ходе обсуждения довод, относящийся к трактату Хулин. Услышав его слова, наш учитель поторопился отреагировать: «Слова твои – действительно чудесные…», – и продолжал горячо хвалить сказанное.

Когда все гости разошлись, тот ученик подошел к нашему учителю, и рассказал, что он чувствовал себя неудобно от этих похвал, поскольку то, что он сказал, объясняет Шах [великий комментатор Шульхан Аруха]:

– Когда я сказал это, я хотел сослаться на источник, – объяснил он, – но не успел, так как рав сразу начал хвалить!

– Я знаком с тем, что сказал Шах, – ответил рав Мельцер, – но Вы – молодой ученик, и Вы должны найти себе хорошую спутницу жизни. Поскольку здесь находилось большое общество мудрецов Торы, мне было очень важно публично похвалить сказанное Вами; это может помочь Вам в таком деле.

Герой этой истории рассказал ее великому мудрецу Торы гаону раву Шломо Залману Ойербаху, и тот добавил следующее: «Смотрите, насколько наш учитель не заботился о своей личной репутации! Ведь очень могло быть, что среди присутствующих был кто-то, тоже знакомый с тем, что пишет Шах, и он мог подумать, что наш учитель не знаком с этим. Но рав Мельцер совершенно не опасался этого в то время, когда он мог помочь другому!»

И еще история на ту же тему. На одном из уроков, которые давал рав Исер Залман в ешиве «Эц Хаим», один ученик, который обычно не проявлял себя в ходе урока, вдруг заявил, что слова рава противоречат сказанному в книге «Сфат Эмет». Услышав это, наш учитель ответил: «Если “Сфат Эмет” действительно объясняет Гемару так, как Вы говорите, то я должен прервать урок. Но поскольку я вложил много труда в подготовку к нему, я все же продолжу».

Ответ этот был странным, так как в таких случаях рав Исер Залман обычно отвечал: «Он объясняет по-своему, а я – по-своему».

Сразу после урока один из самых сильных аврехов подошел к нему и показал, что сказанное в «Сфат Эмет» совершенно не противоречит его словам. Наш учитель ответил: «Я знаю, что говорит “Сфат Эмет”! Но я ответил именно так, поскольку обратил внимание, что на уроке присутствует один торговец из Иерусалима. Я подумал, что он пришел присмотреть себе, на предмет шидуха, кого-нибудь из молодых учащихся. Когда тот ученик, который обычно не заявляет о себе в ходе урока, вдруг задал тот вопрос, я понял, что дело касается его, и решил показать торговцу, что ученик этот – важный и серьезный».

Через несколько недель стало известно, что тот самый ученик обручился с дочерью торговца.

Кто достоин стать главой ешивы?

На одном из уроков нашему учителю был задан вопрос, ставивший под сомнение все, о чем говорилось на нем. Он тут же прекратил урок и сошел с кафедры.

Через неделю один из учеников снова задал вопрос, требовавший внимательного обдумывания, и рав Исер Залман снова прервал урок.

– На третьей неделе, – рассказывал наш учитель, – я опасался, что опять зададут вопрос, который поставит урок под сомнение, и репутация моих уроков в глазах учеников пошатнется. С другой стороны, я не могу отклониться от истины – и это чрезвычайно беспокоило меня. Поэтому я решил, что так же, как нужно учиться тому, как следует говорить на уроке, нужно учиться и тому, как не следует говорить…

И вот, на третьей неделе я вернулся к вопросу, заданному на первом уроке, и объяснил, каким образом я мог бы ответить на тот вопрос – и ответить возражением также и на это. Подводя итоги, я сказал, что тот аврех, который спрашивал, – прав. И все это – чтобы научить, что глава ешивы должен уметь отказаться от сказанного им, хотя он и мог бы ответить на вопрос или возражение.

При случае наш учитель рассказал, что научился этому у своего великого учителя, рава Хаима Соловейчика, который рассказал ему такую историю.

Будучи еще молодым преподавателем, я поднялся однажды на кафедру, чтобы дать урок. Зачитал перед учениками лист Гемары и сказал: «Мне нечего сказать вам по поводу этого листа», – и сошел с кафедры. Ученики, конечно, были в недоумении.

– Когда я готовил этот урок, – объяснил рав Хаим, – у меня возник вопрос, который никому не мог бы прийти в голову. Потом вдруг пришел и ответ на него, который тоже никому не мог бы прийти в голову. У меня, таким образом, было что сказать, но я полагал, что это – не путь истины, и потому решил не давать урок.

 И тут раби Хаим обратился к нашему раби:

– А ты, Зуня (Залман; так называли рава Исера Залмана в ешиве), тоже способен так поступить?.. Если да – ты тоже можешь быть главой ешивы!

Гаон с добрым сердцем

Помимо особого отношения, которое проявлял рав Исер Залман к бней Тора, он был человеком с большим сердцем, распространявшим свою доброту и благосклонность на всех без исключения.

Наш учитель гаон рав Элазар Менахем Шах сказал о нем: «Добрые качества рава Исера Залмана не имеют границ. Он принимал каждого сердечно и приветливо, возвеличивая этим Имя Всевышнего и любовь к Нему». По какому-то особому случаю он выразился так: «Тот, кто знаком с моим дядей, равом Исером Залманом, уже не может быть шлехтером – “дурным человеком”».

 

Гаон – также и в добрых делах

Эту историю рассказал сам рав Исер Залман, и она является образной иллюстрацией принципа: «хорошо говорит – и хорошо исполняет сказанное».

В одном местечке была ешива, ученики которой имели привычку говорить об учебе с местным раввином. В этом их обычае, однако, содержался как бы некоторый вызов: желание показать тому раввину, что их учеба глубже, чем его.

Случилось однажды, что раввину принесли курицу – вынести решение, кашерна ли она, и он постановил, что кашерна. Ученики ешивы, услышав об этом, тоже осмотрели ее; они обнаружили, что он ошибся и его постановление противоречит мнению Шаха. Раввин углубился в книги и нашел, что ученики действительно правы, а он ошибся и разрешил в пищу трефную курицу.

Этот раввин, который был очень Б-гобоязненным человеком, пришел к выводу, что не имеет больше права занимать свою должность и принимать постановления в области Закона. И он тут же вернул свое раввинское удостоверение гаону раву Ицхаку Эльханану Спектору, раввину Ковно, который в свое время дал ему полномочия раввина. В письме, приложенном к удостоверению, он объяснил раву Ицхаку Эльханану причину своей отставки.

Очень скоро он получил ответ – длинное письмо, в котором рав Ицхак Эльханан доказывал, что постановление того раввина было правильным, не было в нем никакой ошибки – и, тем самым, нет никаких причин подавать в отставку, и раввин должен продолжать свою деятельность.

Трудно представить себе радость того раввина. Взволнованный, он показал ученикам ешивы письмо великого законоучителя поколения рава Ицхака Эльханана, согласно которому он не ошибся в законе. Ссылаясь на это письмо, он также сообщил главам общины об отмене своей отставки.

Но радость его была недолгой. Через несколько часов после получения письма пришла телеграмма от рава Ицхака Эльханана, в которой было одно-единственное слово: таити – «я ошибся» – и подпись: «Ицхак Эльханан».

Раввин местечка убедился таким образом, что даже более крупные и важные, чем он, раввины иногда ошибаются, и потому он может и далее оставаться раввином, хотя и ошибся один раз в законе.

Наш учитель при возможности много раз пересказывал эту историю – с большим волнением и воодушевлением; он говорил: «То, что рав Ицхак Эльханан был способен “изобрести” что-нибудь, чтобы успокоить того раввина и сделать так, чтобы он не подавал в отставку, – это не новость для меня: ведь он был гаон, и этому качеству его не было предела. Но то, что поражает меня в этой истории, – что рав Ицхак Эльханан был настолько же велик и в качестве хесед – стремлении сделать добро другому! Не остановился перед тем, чтобы представить себя совершившим ошибку в законе, чтобы спасти раввина местечка…»

 

Разгадка ночного визита

В том, насколько он был осторожен, чтобы не причинять другим душевную боль или обиду, он был поистине «единственным в своем поколении».

Когда он готовился сдать в типографию одну из своих книг, он вдруг отправился среди ночи, без всякой видимой причины, навестить одного из своих племянников. Он задал ему трудный вопрос, и тот племянник тут же дал свое объяснение; на этом и завершился визит. В книге, вышедшей в свет вскоре после этого, появилось это объяснение со ссылкой на его автора.

Для приближенных к раву Исеру Залману этот визит был полной загадкой; каждый пытался решить ее по-своему. Некоторые объясняли его любовью нашего учителя к Торе, из-за которой он хотел превознести Тору и возвеличить ее славу, поместив в книге еще одно объяснение трудного вопроса, поставленного в книге; были и другие варианты.

Через какое-то время выяснилась истина. В той книге были приведены слова Торы от имени одного из племянников, и рав опасался, что из-за этого будет причинена некоторая обида другому племяннику, имя которого в книге не упоминалось. И он отправился к нему ночью накануне передачи книги в типографию с вопросом, чтобы получить ответ и иметь возможность вставить его в книгу с указанием имени того племянника.

Осторожность, чтобы не причинить страданий

Со своей утонченной и благородной душой наш учитель был очень чутким к другим людям – настолько, что это даже невозможно себе представить. Следующий рассказ я слышал от зятя его дочери, главы ешивы «Тошия» в Тифрахе, гаона рава Авиэзера Пильца.

Наш учитель читал обычно утреннюю молитву Шахрит в синагоге в районе «Батей Ранд», во время, принятое в той синагоге. В какой-то день он захотел помолиться в другом месте – в самое раннее время, по обычаю ватикин. Он действительно поднялся рано утром – но, в конечном счете, молился в своем обычном месте, в «Батей Ранд».

Когда его спросили, почему он изменил свое решение, он ответил: «Я побоялся: вдруг людям, которые всегда молятся со мной, станет неудобно из-за того, что я оставляю их и иду на ватикин, а они остаются, где были».

Перевод – рав П. Перлов


http://www.beerot.ru/?p=11372