Иерусалим тех дней был особым местом. Множество голосов, говорящих на самых разных языках, наполняло Святой Город. Возможно, какому-нибудь европейскому путешественнику город казался несовременным и не таким уж красивым и привлекательным, но еврейской душе, живущей верой в Творца, город виделся совсем иным. Среди шума рыночной толпы еврейский слух всегда различит неповторимую, главную мелодию еврейской жизни – евреи учат Торы! Дух святости не покинул Иерусалим! Великие мудрецы Торы и праведники создавали уникальную ауру места, которое, как казалось, было полностью оторвано от материального мира. Абсолютное большинство праведных евреев Иерусалима жило очень скромно и даже бедно. Однако главенство Торы в их жизнях, в каждом действии и мысли создавало ощущение особой, надмирной реальности. Праведная община Святого Города служила Творцу, а руководили ею величайшие мудрецы Торы.
Великий гаон рав Авраам Шааг как-то сказал раву Зонненфельду: «Я не знаю, излучают ли земли других народов такой особый свет, как наша земля?» К этому времени рав Хаим, полюбивший Святую Землю и Иерусалим так, как может любить только еврей, сердце которого переполнено верой и любовью к Творцу, уже не видел для себя иной возможностей, кроме как прожить все дни своей жизни на Земле Израиля.
Рав Авраам Шааг недолго смог радоваться единению с землей праотцев. Через три года после своего восхождения в Иерусалим (в канун новомесячья Нисан 5636 года) он вернул свою праведную душу Создателю.
Рав Хаим, до этого бывший в тени своего великого наставника, начал давать собственные уроки (категорически отказываясь принимать за них какое-либо вознаграждение), и в Иерусалиме заговорили о выдающемся молодом мудреце Торы. Впрочем, он довольно быстро приобрел нового наставника (помощь Свыше всегда приходит вовремя) – в Святую Землю поднялся один из величайших мудрецов и глав поколения рав Йеошуа Лейб Дискин.
Слава Б-гу, Иерусалим тех дней не испытывал недостатка в мудрецах Торы. Во главе общины стоял великий рав Шмуэль Салант. И все же прибытие рава Дискина из Бриска было особенным благословением для Иерусалима. Чистота, праведность и величие в Торе рава из Бриска были уникальны, даже на фоне величия иерусалимских мудрецов этого времени.
Сразу же после прибытия рава Дискина в Иерусалим вокруг него собралась группа учеников – выдающихся иерусалимских мудрецов, среди которых был и рав Хаим Зонненфельд.
Рав Йеошуа начал давать ежедневные уроки по трактату Бава Батра. Об этих уроках стоит рассказать особо – простое описание того, как они проходили, дает представление об уникальном величии в Торе тех, кто их посещал. Урок проходил каждый день, включая праздники и Йом Кипур (кроме 9 Ава), и продолжался не менее четырех часов. За лето 5638 (1878) года было пройдено три листа Гемары! Изучение одного комментария Тосафот занимало несколько полных дней. Сам рав Дискин в течение сорока дней объяснял один лист. По прошествии сорока дней, когда казалось бы вся глубина Гемары, Раши и Тосафот на этом листе была постигнута, рав Дискин сказал: «Если вы думаете, что мы уже полностью поняли этот лист, вы ошибаетесь. Мы все еще подобны школьникам, чьи познания очень ограничены. Более того, возможно, всем нам потребовалась бы целая жизнь, чтобы полностью постичь один единственный лист Гемары. Но мы должны выучить не только один лист – нас ждет вся остальная Тора! При этом каждый из нас всегда должен помнить, насколько далек он от полного понимания…»
Рав Хаим необычайно сблизился с равом Дискиным. Рав Йеошуа Лейб убедил его после долгих уговоров занять должность главы бейс дина, однако скромность рава Хаима не позволила ему долго оставаться на этом важном посту, и вскоре он оставил его, предпочтя быть обычным учеником своего великого наставника.
Многим наверняка интересно, когда у рава Зоненнфельда появилось второе имя – Йосеф. К этой истории великий рав Дискин тоже имеет непосредственное отношение. Так случилось, что рав Хаим заболел пневмонией, которая и в наши дни считается опасным заболеванием, а в те времена была смертельно опасна. Болезнь протекала тяжело и рав Йеошуа Лейб, видя, что жизни его ученика грозит опасность, добавил ему еще одно имя – Йосеф (вместе Йосеф Хаим можно перевести, как «добавивший жизни»).
Очень скоро после обретения нового имени рав Йосеф Хаим пошел на поправку, и через несколько недель от болезни не осталось и следа.
Рав Зонненфельд полностью оправился от болезни незадолго до Пурима. В Пурим сразу после Шахарита он поспешил к дому рава Дискина – принести мишлоах манот. Рав Йеошуа Лейб был немало удивлен раннему появлению ученика: «Рав Хаим, вы – зариз (зризут – расторопность, важнейшее качество при исполнении заповедей)». Рав Хаим немедленно ответил: «Вы меня сделали таким!» Дело в том, что гематрия (числовое значение букв) слова зариз (זריז) совпадает с гемарией имени Йосеф Хаим (יוסף חיים).
С Пуримом связана и еще одна примечательная история, связанная с равом Зонненфельдом и равом Дискиным. Дело было на пуримском пиршестве в доме у рава Йеошуа Лейба. За столом главы поколения собрались величайшие мудрецы Иерусалима, а сам хозяин дома говорил слово Торы. Рав Дискин упоминал Талмуд, мидраши, книги великих законоучителей, дополняя все это собственным тонким анализом!
Присутствующие за столом были праведными евреями и в точности исполнили заповедь выпить в день Пурима вина чуть больше, чем обычно. Не исключением был и рав Хаим Зонненфельд. Но если на других вино подействовало усыпляюще, то рав Хаим, наоборот, был полон внимания к речи наставника.
Важно напомнить о великом качестве рава Зонненфельда – он был великим учеником великих наставников. Жадно впитывая слова Торы величайших мудрецов поколения (Ктав Софер, рав Авраам Шааг), он никогда не спорил с ними. Но в тот момент исполнилось сказанное «входит вино – выходит тайна». Рав Хаим, возможно, впервые в своей жизни начал открыто спорить со своим учителем! И это не было тем, что называется «Пуримская Тора»: это был острый спор двух великих мудрецов – ученика и учителя!
Большая часть присутствующих спала, пока рав Зоннефельд оспаривал доводы рава Дискина. Так продолжалось несколько часов. Когда же дискуссия стихла, рав Йеошуа Лейб попросил домочадцев принести воды для омовения рук спящим гостям. Проснувшиеся гости попросили главу поколения хотя бы вкратце пересказать ту часть дискуссии, которую они проспали.
Рав Дискин улыбнулся и радостным голосом объявил: «Да будет известно всем присутствующим, что рав Хаим Зонненфельд является гаоном как в открытой, так и в скрытой части Торы!»
Слова великого мудреца разошлись по Иерусалиму очень быстро. Пуримское вино открыло скрытое до сих пор величие рава Зоненнфельда.
Внимательный читатель наверняка уже заметил, что рав Хаим Зонненфельд удостоился учиться у величайших мудрецов Торы поколения. При всем собственном величии в Торе до тех пор, пока оставались те, у кого рав Хаим мог учиться, он никогда не выдвигал себя на первый план. Это уникальное качество – беспримерная скромность – было одной из основных черт характера рава Зонненфельда. После смерти рава Йеошуа Лейба Дискина рав Хаим безоговорочно признал авторитет великого рава Иерусалима, рава Шмуэля Саланта. И хотя сам рав Шмуэль на тот момент уже говорил о раве Хаиме как о своем приемнике, великая скромность рава Зонненфельда не позволяла ему занять подобающее место рядом с наставником! Тогда было принято решение пригласить из Литвы великого рава Элияу Давида Рабиновича-Теомим, а затем – рава Хаима Берлина и рава Ицхака Блазера – ближайшего ученика рава Исраэля Салантера – в помощь раву Шмуэлю Салантеру.
Когда же рав Шмуэль Салант и сменивший его на посту рав Хаим Берлин были призваны в Небесную Ешиву, ни у кого не осталось сомнений в том, кто будет следующим главой общины Святого Города. Свет Торы рава Йосефа Хаима Зонненфельда засиял в полную силу!
Однажды рав Хаим не пришел домой после Шахарита. Зная его расторопность и пунктуальность, домочадцы заволновались, и дочь рава вышла искать отца.
Она обнаружила его неподалеку. Отложив талит и тфилин и сняв сюртук, рав Зонненфельд набирал в ведра воду из колодца. Рядом стояли два мальчика шести-семи лет. Как только очередное ведро наполнялось, они с большим трудом брали его и тащили домой.
Удивленная дочь рава Зонненфельда воскликнула: «Отец, с каких пор ты стал водоносом?!»
Рав невозмутимо ответил: «Я возвращался из синагоги и увидел, как эти мальчики набирают воду в тяжелые ведра. Для них это очень тяжелое и опасное занятие – с их небольшим ростом не дай Б-г кто-то из них упадет в колодец. Я спросил их, кто они. Оказалось, что я знаю их семью. Их отец – бедный талмид хахам, который прикован к постели болезнью, а мать совсем недавно родила. У них нет денег, чтобы нанять водоноса. Я снял талит и тфилин, и теперь мы наполняем бочку воды: я набираю ведра, а они относят».
Дочь продолжила: «Но что подумают люди, когда увидят тебя, мудреца Торы и главу общины за таким неподобающим занятием?!»
Рав Зонненфельд сказал: «Я думаю не об этом, а о том, что скажу на Небесах, когда попаду туда. Чем я объясню то, что спокойно сидел и завтракал, зная, что еврейские дети рискуют своими жизнями, чтобы набрать воды для больных родителей?!»
К великому сожалению, Иерусалим не избежал участи еврейских общин того времени. Новые веяния, политические движения, далекие от духа Торы, проникали и в Святой Город. И если раньше опасность в основном исходила от миссионеров, то теперь в роли разрушителей выступали собратья-евреи. Для еврейской общины было жизненно важно сплотиться, чтобы противостоять все новым и новым волнам разрушения, накатывавшимся на Святую Землю. Рав Йосеф Хаим Зонненфельд стоял на переднем крае этой борьбы. Его персональное влияние было велико, как никогда. Он стал защитником святости Иерусалима, объединившим вокруг себя людей, верных Торе.
Рав Зонненфельд был прекрасно известен в Иерусалиме не только как глава ашкеназской общины. Он был выдающимся общественным деятелем того времени. Его авторитет признавали даже те, кто считал его своим врагом.
«Агана», военная организация сионистов, действовала в Иерусалиме довольно активно. Особенно эта активность возрастала в дни мусульманских праздников. Естественно, арабы не оставались в долгу – на каждое нападение еврейских активистов они отвечали своими нападениями на еврейских жителей города. Кровь лилась с обеих сторон.
Однажды мусульманский праздник совпал по времени с Песахом. Рав Йосеф Хаим Зонненфельд был озабочен тем, чтобы евреи Иерусалима не проводили седер под звуки уличной войны. Решение, которое он принял, многих поразило. Он отправился к активистам «Аганы» (людям, мягко говоря, далеким от веры отцов) и… пригласил их на седер! Своим критикам рав сказал: «Мы проведем седер в спокойствии, а они (молодежь «Аганы») узнают тепло еврейского дома и святость этой ночи!»
Но одним приглашением к себе домой рав Зонненфельд не ограничился: вечером первого дня Песаха он привел своих гостей с собой в синагогу… Среди Б-гобоязенных евреев послышался шепот: «Но ведь они открыто нарушают Шаббат!» Эти слова дошли до рава Хаима, и он заявил во весь голос: «Я никогда не видел, чтобы эти юноши нарушали Шаббат. А до тех пор, пока я не имею такого свидетельства, я должен принимать их, как соблюдающих евреев… Сейчас они пришли сюда по доброй воле, и мы не вправе оттолкнуть их от Торы и заповедей».
Один из членов «Аганы» имел хорошие познания в Торе, и рав Хаим (посещавший известное ему место сбора активистов) начал обсуждать с ним различные вопросы. Молодые активисты, оторванные от Торы, окружали их и внимательно слушали. Когда рав Хаим собирался уходить, многие из активистов просили его остаться и продолжить беседу. И кто знает, возможно, часть из тех нерелигиозных бойцов «Аганы» все же вернулась на правильный путь благодаря словам рава Зонннефельда.
