Иерусалим… Святой город, имеющий особое значение для нашего народа. Безусловно, особый статус и святость этого места связаны с Храмом. Но даже в дни нашего изгнания, когда Храм еще не отстроен, это место несет в себе неповторимый заряд святости. Не в последнюю очередь – благодаря величайшим светочам Торы, которые жили и учились в святом городе. Об одном из них и пойдет речь в нашей сегодняшней статье.
Но начнем мы свой рассказ не со святого города Иерусалима, а с Центральной Европы, земель, когда-то бывших частью большой Австро-Венгерской империи. Эти места были родиной для таких великих мудрецов Торы, как Маараль из Праги, рав Йехезкель Ландо и Хатам Софер. Именно в семье близкого ученика великого Хатам Софера рава Авраама Шломо Зонненфельда 6 кислева 5609 (1848) родился мальчик, которого назвали Хаим. Семья Зонненфельд жила в городке Вербау, общину которого возглавлял великий рав Биньямин Зеев Лёв. Именно он первым оценил таланты мальчика, услышав его ответы на вопросы по Пятикнижию: «Этот мальчик когда-нибудь станет великим человеком и осветит весь мир своей Торой и мудростью».
Рав Авраам Шломо часто брал маленького Хаима в Дом Учения. Мальчик сидел рядом с отцом и впитывал слова Торы. Однажды в Вербау прибыл великий Хатам Софер. Рав Авраам Шломо не упустил возможность и взял на встречу с наставником маленького Хаима.
Глава поколения и его близкий ученик решили совершить небольшую прогулку и в дороге обсудить несколько талмудических вопросов. Маленький Хаим шел рядом с отцом. Внезапно мальчик наклонился и… поцеловал полу кафтана главы поколения! На вопрошающие взгляды взрослых Хаим сказал, что поцеловал покрытие свитка Торы, как подобает.
Когда Хаиму Зонненфельду было всего шесть лет, его постигло первое суровое испытание: внезапно умер его отец, рав Авраам Шломо. Тяжелое испытание выпало на долю семьи: мать Хаима, рабанит Зельда в течение нескольких лет в одиночку пыталась прокормить нескольких детей. В конце концов, она вторично вышла замуж, и хотя новый муж не был мудрецом Торы, он, тем не менее, позаботился о том, чтобы дети получили еврейское воспитание.
После свадьбы семья переехала в городок Семениц. Здесь юному Хаиму пришлось совмещать учебу в ешиве с посещением обычной школы. Однако стремление мальчика к Торе и святости было очевидно: несмотря на отличную учебу в школе, все свободное время он проводил за чтением святых книг. Несмотря на юный возраст и положение семьи, он твердо решил для себя во что бы то ни стало продолжать занятия Торой в ешиве.
Важно заметить, какими были ешивы тех дней в центральной Европе. Почти во всех более-менее крупных городах были собственные ешивы. Однако учениками в них были в основном местные жители: в ешивах тех дней не было общежитий и столовых. Если же юноша приходил учиться из другого города, то снимать жилье он должен был самостоятельно, а питаться – по системе «дней»: был определенный календарь, по которому ученики посещали дома жителей города и столовались у них.
Юному Хаиму Зонненфельду нелегко далось решение уйти в ешиву в другой город. Его мать, хорошо понимая, какие трудности ждут ее сына (который даже не достиг возраста бар-мицвы), проплакала не одну ночь, но, в конце концов, согласилась. Хаим Зонненфельд отправился учиться в ешиву родного города Вербау под руководством рава Хаима Цви Маннергеймера.
Юный сирота в чужом городе… Вопрос аренды жилья в случае Хаима Зонненфельда не стоял: его «домом» был деревянный топчан, покрытый тонким матрасом в небогатой семье. В зимние дни он с трудом мог согреться. Но все это лишь подстегивало его как можно скорее вернуться в Дом Учения и провести там большую часть суток (официальный учебный день продолжался пятнадцать часов).
Как-то юный Хаим в шутку сказал своим товарищам: «условия жизни лишь помогают мне исполнить сказанное в самом начале Шульхан Арух. Мне совсем несложно перебороть себя и встать с кровати, чтобы провести день в служении Творцу».
Хаим Зонненфельд рос в Торе необычайно быстро. Главе ешивы, раву Маннергеймеру приходилось не раз наблюдать, как дискуссия учеников заходила в тупик, пока Хаим Зоннненфельд не предлагал ясного решения вопроса. При этом юноша никогда не был в первых рядах самых активных учеников. Необычайный талант сочетался в нем с великой скромностью: чаще всего он стоял в углу, поодаль от основной массы учащихся, и не высказывал своего мнения, пока наставник к нему не обращался.
Ешива в Вербау была очень хорошей, но рав Хаим быстро «перерос» ее уровень. Рав Маннергеймер хорошо понимал, что мальчику стоит ехать в Прессбург в ешиву к великому Ктав Соферу (рав Авраам Биньмин Софер, сын и преемник Хатам Софера; «Ктав Софер» – название его основного труда, ставшее нарицательным). На прощание глава ешивы дал Хаиму благословение и рекомендательное письмо. Проведя Песах с матерью в Семенице, Хаим Зонненфельд направился в Прессбург.
В те дни Прессбург (нынешняя столица Словакии, Братислава) был подлинной цитаделью Торы. Великий Хатам Софер и его сын Ктав Софер освящали великую общину светом Торы. Сюда не смогли проникнуть ветра реформизма, сеявшие разрушение в еврейских общинах Германии.
Хаим Зонненфельд ожидал первой встречи с Ктав Софером среди других новичков ешивы. Когда пришла его очередь, он вошел и представился: «Я – Хаим Зоннефельд из Вербау, сын рава Авраама Шломо».
Глава поколения внимательно посмотрел на юношу: «Так вы и есть тот самый Хаим Зонненфельд, сын ученика моего отца? Я много слышал о вас. Добро пожаловать в ешиву!» Такой ответ мог бы удивить, если бы не одно обстоятельство: слишком многие выходцы из Вербау упоминали главе поколения необычайно одаренного юношу, поэтому Ктав Софер был наслышан о юном Хаиме Зонненфельде задолго до их первой встречи. Очень скоро юный Хаим стал одним из ближайших учеников великого Ктав Софера.
Хаим Зонненфельд был одним из выдающихся учеников ешивы Прессбурга в те дни. Наряду с равом Моше Грюнвальдом (автором книги «Аругат а-Босем») и равом Шимоном Софером (сыном Ктав Софера – рав Хаим учился с ним в паре) и другими выдающимися мудрецами Торы он был ближайшим учеником и сподвижником Ктав Софера. Супруга главы поколения пекла перед Шаббатом особую халу для ученика своего мужа.
Однажды, идя по улице в Прессбурге в Шаббат, юный Хаим увидел, как некий еврейский купец пытается с черного хода пронести товар в свою лавку. Юноша начал что есть мочи кричать: «Помогите! Пожар!» Собралась толпа людей, и нарушитель святости Шаббата был вынужден оставить свое намерение.
Подобная ситуация произошла спустя годы, когда рав Хаим уже был известен как величайший мудрец Торы и один из руководителей общины Святого Города. Проходя утром в Шаббат по улице, он увидел, как в одной из квартир зажигают примус. Уже немолодой рав Зонненфельд влетел в квартиру с криком: «Шабес! Шабес!»
Хозяин дома сделал раву замечание: «Рабби, разве не надо было постучать в дверь, прежде чем войти?»
Рав Хаим немедленно ответил: «Когда полыхает пожар, только глупец стучит в дверь и ждет ответа…»
Незадолго до собственной свадьбы рав Хаим прибыл на родину невесты, в город Коберсдорф для встречи с будущим тестем, равом Шломо Зальцером. Молодожены планировали жить после свадьбы в доме отца невесты, и рав Хаим хотел обсудить с ним финансовые вопросы. Рав Зальцер, будучи шойхетом и мудрецом Торы, пообещал молодоженам содержание, явно превышавшее его возможности. Рава Хаима беспокоила не финансовая сторона дела, а исключительно возможность продолжать учебу после свадьбы. В конце концов, сомнения привели рава Хаима к главе общины Коберсдорфа, великому гаону раву Аврааму Шаагу. Рав Шааг был хорошо знаком с финансовыми возможностями рава Зальцера и объяснил раву Хаиму, что тот обещает молодому мудрецу Торы больше, чем в состоянии дать. Рав Шааг посоветовал раву Зонненфельду самому попросить будущего тестя снизить денежное содержание молодой семьи.
Рав Хаим, поняв, что финансовый вопрос начинает играть слишком большую роль, воскликнул: «Раби, благословите меня, чтобы я удостоился построить семью, которая будет служить Творцу во всех поколениях! Это единственное, к чему я стремлюсь, и единственное, что прошу у Б-га! Я хочу провести все дни моей жизни в Доме Всевышнего, Доме Учения и быть свидетелем укрепления Его власти во всем мире!»
Рав Шааг был до глубины души поражен сказанным. Со слезами на глазах он благословил рава Хаима. Сразу после свадьбы и переезда в Коберсдорф рав Хаим становится учеником рава Шаага.
Тяжелая обстановка вокруг еврейства Венгрии начала давать о себе знать. Конец девятнадцатого века не был легким временем: Европа была полна раздоров. Зарождавшиеся революционные социалистические движения привлекали в свои ряды все больше сторонников. Еврейский мир также пострадал от новых веяний. Даже в такой цитадели Торы как Прессбург монолитная стена стала трескаться. Нечестивцы и отступники из числа сыновей нашего народа все чаще становились для властей опорой в деле «окультуривания» верных Торе евреев. Великие мудрецы Торы все чаще смотрели в сторону земли Израиля как места спасения от грядущих катастроф, порожденных неверием и отрицанием Торы.
Рав Авраам Шааг решил подняться в землю Израиля в возрасте семидесяти лет. Это не было легким решением, и многие отговаривали великого мудреца от такого шага. Тем не менее, решение было принято.
Во время путешествия в землю Израиля в одном из городов рава Шаага и его спутников окружила толпа евреев. Они плакали и взывали: «Отец, наставник, колесница Израиля (Млахим 2, 2:12)! На кого ты оставляешь свой народ?!»
Рав Шааг, полный чувств, ответил: «Дети мои и братья мои! Почему вы плачете? Мне уже семьдесят два года, и я не в состоянии вести войну против врагов еврейства. Б-г милостив ко мне. Он дал мне два года свыше срока, отмеренного человеку в этом мире (70 лет). Именно поэтому я сейчас должен каждую минуту быть готовым к тому, чтобы вернуть свою душу Создателю».
Что касается рава Хаима, то его решение сопровождать своего великого наставника трудно объяснить иначе, как настоящим упованием на Творца. Для молодой семьи это было тяжелое время. Совсем недавно умер их первенец Авраам Шломо, финансовое положение семьи было близко к катастрофическому. И в такой ситуации рав Хаим решает подняться в землю Израиля.
Наша святая земля в те дни не была раем для евреев. Жить здесь было тяжело, и далеко не каждый еврей решался на это. По сравнению с жизнью в Европе земля Израиля, кроме своей святости, могла мало что предложить.
Чем же можно объяснить решение рава Зонненфельда? Безусловно, великим упованием на Творца. Но кроме этого, ему было очевидно, что единственное в этом мире, ради чего стоит жертвовать всем, – это Тора. Он последовал за своим великим наставником, а точнее – за Торой, которую боялся потерять. Сказано: «Древо жизни она для всяких, держащихся за нее», и рав Хаим Зоннефельд крепко ухватился за свою Тору, свое «древо жизни».
9 ияра 5633 (1873) года рав Авраам Шааг, рав Хаим Зонненфельд и их семьи начали свое путешествие в землю Израиля.
Когда ноги рава Шаага и рава Зоннефельда ступили на Святую Землю, они опустились на колени и целовали ее, повторяя стих (Теилим, 102:15): «Ибо возлюбили рабы Твои камни его (Циона) и прах его любят». Глаза великих праведников Израиля были наполнены слезами радости!
Конечной точкой их долгого путешествия был святой город Иерусалим! Когда повозка с равом Шаагом и равом Зоннефельдом достигла деревни Моца (в наши дни – на въезде в Иерусалим), навстречу им вышла делегация великих мудрецов Торы: рав Меир Ойербах (рав Иерусалима в те дни), рав Шмуэль Салант и рав Нехемья Каханов.
В тот день, 22 ияра 5633 (1873) года двадцатичетырехлетний рав Хаим Зонненфельд, которому вскоре суждено стать великим защитником святости Иерусалима, надорвал свои одежды, впервые увидев святую Храмовую Гору.
Продолжение следует…
