Редакция «Беерот Ицхак» благодарит правнучку рава Шимшона Рафаэля Гирша рабанит Хаву Крускаль за право переводить ее книгу на русский язык и неоценимую материальную поддержку. Все права на данный материал защищены! Редакция «Беерот Ицхак» не дает права на перепечатку либо копирование данного материала в любой форме, кроме как с разрешения рабанит Хавы Крускаль. Данная книга основана на реальных исторических фактах и написана в оригинальной форме ради удобства восприятия материала читателем.
Глава 13. Время ответить — и время смолчать…
Письмо, посланное раву Гиршу пекарем из Лонденбурга:
«7 Адара 5608 (1848) г.
Уважаемый и почтенный главный раввин!
Я пишу Вам в ответ на письмо, которое получил от Вас, где Вы укоряете меня из-за того, что якобы я, еврейский пекарь, продолжаю работать и в Святую Субботу. Это заявление не имеет под собой никаких оснований. Да, моя пекарня продолжает работать и в Шаббат, это правда. Но правда и то, что это делается, по моему скромному мнению, разрешенным образом. Ведь все работы выполняет в это время пекарь-нееврей, а это разрешается некоторыми способами. Уважаемый раввин! Мое сердце полно радости, что я удостоился высказать раввину некоторые мысли из глубины души, которые разделяет и остальная молодежь, по крайней мере, молодежь в моем городе.
Мне не хватает слов, чтобы выразить свое разочарование упреком, который я получил. Я недоумеваю, почему главный раввин подозревает меня! Ведь Вы — надежда всей нашей молодежи! По собственной инициативе мы устроили раввину прием, достойный царя, поскольку мы думали, что для нас открывается новая эпоха. Мы думали, что Вы, уважаемый рав, в качестве главного раввина страны, который является еще и мудрым, образованным философом, предпримете – в силу своей должности и достоинств – решительные действия в той сфере, которая является Вашей обязанностью, а именно: превратить грязного, презренного и униженного еврея, который противен и нам, и всем христианам, в достойного человека! А вместо этого Вы, уважаемый, заявляете, что следует требовать от властей запретить работу пекарни в Шаббат?! Мой заработок зависит в основном от покупателей-христиан, а я должен сказать такому покупателю: «Сегодня ничего нет, потому что Шаббат!» Неужели он воспримет такой ответ? Он ведь будет проклинать и евреев, и еврейскую религию, вместо того чтобы сказать, как того желал Моше-рабейну: «Это народ мудрый и благоразумный…». Так что, я должен оставить свое ремесло, которым я горжусь, чтобы соблюдать Шаббат по всем строгостям? Вы на самом деле считаете, что в наше время можно соблюдать Шаббат так же, как сто лет назад? Если Вы, уважаемый раввин, будете действительно продолжать настаивать на своем, то, скажу я, нам некуда будет деваться, и тогда мы все пропали…
Уверяю Вас, с максимальным почтением, что написанное мною – это мое мнение и мнение всей молодежи, и подписываюсь с неограниченным уважением к Вашему превосходительству».
Вот, что ответил рав Гирш пекарю:
«Уважаемый, Вы представили мне в своем письме главные принципы мировоззрения – своего и молодежи Вашего города, и, передавая мне свои претензии и чаяния, Вы надеялись, что я буду тем, кто их реализует.
Окончательное решение во всем, что касается законов Субботы, я должен оставить в руках вашего местного раввина, поскольку он является Вашим законоучителем, и к нему Вам следует направлять все алахические вопросы. Однако в том, что касается основ веры, которые определяют Ваше поведение, я вижу своей обязанностью по-дружески сказать Вам несколько слов. По правде говоря, я верю полной верой, что Шаббат навсегда останется для нас святыней, точно такой же, как и сто, и тысячу лет назад. Заповедь соблюдения Субботы священна для нас, наших сыновей, внуков и потомков до конца мира, точно так же, как она была священной для наших отцов и дедов, и никто не решался задеть ее. Для меня заповеди Торы – это не восковые куклы, с которыми каждый может в любое время играть в соответствии со своим настроением и удобством. Для меня заповеди Торы – это слова живого Б-га, которые были даны нам нашим Вечным Отцом, чтобы укрепить и освятить нашу жизнь. Он и заповедал нам соблюдать Шаббат. Эта заповедь, как и любая другая, священна, и Всевышний – ее источник. Этому принципу я обучал и устно, и письменно, ради него я боролся, и с радостью принимал насмешки тех, кто высказываются в соответствии с современными запутанными и ошибочными мнениями. Так что я не понимаю, чем я согрешил, что Вы, уважаемый, и молодежь, которая разделяет Ваши идеи, встретили меня песнями и плясками, ожидая совсем другого. Я же обязан продолжать обучать тому, что будет правильным в глазах Всевышнего и моей совести.
Я знаю в жизни только одну цель, выше которой нет: быть евреем, цельным по своему духу и в своем сердце, в речах и действиях, – и освящать свою жизнь в любой ситуации. Быть преданным изучению слов Творца во всей их глубине. Видите – это и есть цель, к которой должны быть устремлены наши глаза. Цель, освещающая нам путь, как вечный огненный столб, светящий как еврею в лохмотьях, так и еврею в современном сюртуке. Эта цель – абсолютное добро, к которому наша молодежь (ваша молодежь!) должна была бы подниматься.
Однако до тех пор, пока молодежь, представителем которой Вы являетесь, будет с презрением смотреть на «необразованных» евреев в их устаревших одеждах, как на евреев «грязных, презренных и униженных» (и поэтому, как Вы думаете, раввин был послан к ним, как Вы выражаетесь, сделать из евреев «людей», а не наоборот, сделать из людей – «евреев»), – у этой молодежи не будет никакого представления о вечной цели, о которой мы говорим.
Разве Вы, уважаемый, не видите, на какой низменной ступени стоит эта молодежь? Насколько низка она по отношению к своим предкам, перед которыми она так похваляется? Их предки не стеснялись жить как евреи, противопоставляя себя враждебному миру, у них было достаточно смелости проявлять упрямство против топора и плахи, против пинков и плевков. Они не отступали ни на йоту от соблюдения Торы Б-га.
А их трусливый внук спрашивает на полном серьезе: «Неужели я должен сказать покупателю-христианину: сегодня ничего нет, потому что Шаббат!» Неужели он воспримет такой ответ? Он ведь будет проклинать и евреев, и еврейскую религию… Да, да, скажите ему снова и снова, что сегодня – Шаббат! Этим простым ответом, который Вы даете нееврею, Вы свидетельствуете, что «между Мною и сынами Израиля знак союза она [Суббота] навечно!» Вы продемонстрируете, что есть вещи, которые выше заработка, что еврей счастлив принести жертву ради сохранения своей веры в Творца!
И знайте, что Вы очень ошибаетесь в христианине, в настоящем христианине, точно так же, как Вы ошибаетесь в верном и преданном Всевышнему еврее…
Да осветит Всевышний Ваши очи!»
На посту нового главного раввина рав Гирш сталкивался с трудностями не только со стороны молодого поколения, которое, как уже было сказано, надеялось, что он будет руководить ими в соответствии с новыми веяниями, но и со стороны пожилых людей, не соглашавшихся с его мнениями и обычаями, которые он бескомпромиссно установил в точном соответствии с алахой.
Вечер Йом Кипура в синагоге «Альтшул» в Никольсбурге. Арон а-кодеш покрыт белой занавесью, и молящиеся, также одетые в белое, сидят на своих местах и тихо произносят «Тфила Зака». Они ожидают, что вот-вот новый раввин начнет свою речь.
Рав Гирш сидел на своем месте, в талите поверх белого китла. С тревогой смотрел он в сторону больших окон синагоги. Небо порозовело, и солнце, постепенно заходя, посылало последние ласкающие лучи на землю.
«По закону Торы молитву «Коль Нидрей» нужно обязательно произнести до заката, – думал рав Гирш, – Как же я сейчас буду произносить речь, как это издавна принято в этой общине?» Он решительно встал и сделал знак хазану (ведущему молитву) пройти к своему месту. Сам рав подошел к одному из самых уважаемых членов общины и поднялся вместе с ним на ступени около арон а-кодеша. Они взяли в руки свиток Торы и встали рядом с хазаном, повернувшись лицом к арон а-кодеш.
Люди были поражены таким изменением порядка молитвы. Они привыкли вступать в святой день – Йом-Кипур – слушая моральные наставления раввина перед молитвой «Коль Нидрей», и вдруг хазан уже начинает ее еще до того, как рав сказал свою речь!
Когда молитва «Коль Нидрей» закончилась, солнце полностью зашло. Рав Гирш понимал недоумение публики, но закон есть закон! Если до сих пор они ошибались, разве это значит, что они должны продолжать нарушать однозначное постановление закона? Вдруг какой-то старик, один из богатых представителей общины, сидевший на почетном месте (у восточной стены синагоги), закричал:
– Да что такое, все время какие-то новинки! Этот обычай прекрасно принимался всеми нашими прежними раввинами, а для него недостаточно хорош?! Весь год нами недовольны, и даже сейчас, в Йом Кипур, мы тоже как неевреи?
Лицо старика покраснело от гнева, и он никак не мог успокоиться.
Молящиеся замолчали, смущенные невероятной наглостью старика. Рав Гирш не ответил. В знак протеста он молча встал со своего места и быстрыми шагами покинул синагогу. В тот вечер он туда не вернулся.
Община решила оштрафовать наглеца на крупную сумму – сто гульденов, и в течение целого года ему не разрешалось даже приближаться к «Альтшул». Для человека, который сидит у «восточной стены», это было исключительное по строгости наказание…
Перевод – Л. Г. Шухман
