Взгляд изнутри на жизнь моей матери рабанит Батшевы Эстер Каневски, благословенной памяти, на фоне истории предыдущих поколений
«Мера плодов рожкового дерева»
В дверь маминой квартиры постучала группа девушек – учениц семинара. У них была просьба к маме:
— Мы пришли взять у рабанит интервью о том, как «довольствоваться малым».
Мама прямо не знала, что делать. Она никогда не отказывала своим посетителям, с радостью откликалась на любую просьбу, но тут она ничем не могла помочь. Она пожала плечами и с сожалением в голосе ответила:
— Я могу рассказать вам о том, как важно довольствоваться малым, но не смогу ничего добавить из личного опыта. У меня не было такого испытания, у меня всего всегда было более чем достаточно!
Девушки ушли довольные. Интервью получилось коротким, но исчерпывающим!
Действительно, у мамы всего всегда было более чем достаточно, но это «более чем достаточно» было сведено к самому минимуму… Мама не нуждалась ни в чем. А все то, в чем она не нуждалась, она считала излишеством и бежала от него, как от огня.
Кухня, в которой не требуется оставлять неоштукатуренный участок
Вся мамина жизнь прошла в маленьких квартирках, обставленных по минимуму.
Как уже говорилось, в первые годы после свадьбы родители жили в коммунальных квартирах. Но и когда они переехали в свою последнюю квартиру, «к месту покоя и к наделу» (Дварим, 12:9), эта квартира была совсем небольшой и состояла из двух комнат, прихожей и узкой кухни. Одна из комнат была родительской спальней, а другая служила для всех остальных нужд домочадцев. Эта комната была папиным кабинетом и называлась библиотекой, и книжные шкафы, вмещающие в себя тысячи папиных любимых книг, стояли вдоль всех стен. Будучи детьми, мы спали в этой же комнате на кроватях и на ящиках, выдвигавшихся из-под кроватей, а папа учился рядом с нами, писал свои книги, учился с напарником, отвечал на вопросы посетителей…
Кухня была такой маленькой, что там одновременно помещалось не более трех человек. Как-то у папы спросили, почему он не оставил в кухне неоштукатуренный участок в память о разрушенном Храме. (Папа следовал обычаю оставлять такой участок в каждой комнате. Был он и в кухне, но его заслонял шкаф, и поэтому спрашивающий его не увидел.) Улыбнувшись, папа ответил, что кухня такая маленькая, что в ней нет необходимости оставлять память о Храме (по закону, это делают только в помещении, размеры которого превышают четыре на четыре локтя).
«Мне здесь и так хорошо»
Можно было бы подумать, что родители вынуждены были жить в такой маленькой квартире за неимением другого выбора. Но по прошествии лет стало понятно, что это не так. Когда родители стали знамениты, многие хотели помочь маме расширить эту квартиру, но мама все время отказывалась. Однажды наш дом посетил богатый еврей из Америки и был поражен простотой обстановки. Он не мог смириться с тем, что семья раввина живет в такой квартире, и предложил отремонтировать ее за свой счет. Но мама категорически отказалась: «Я хочу, чтобы мой дом оставался именно таким – скромным и уютным. Я не хочу делать его красивее. Мне здесь и так хорошо».
С тех пор как папа начал издавать свои труды, книги заполнили собой комнаты, и было практически невозможно пройти по дому, не наткнувшись на них. Рав Ицхак Шварц, папин родственник, попросил разрешения чуть-чуть расширить узкий коридор при входе в квартиру, чтобы можно было складывать там пачки книг. Ситуация вынудила родителей согласиться, и так появился балкон, который служил также суккой, а позднее – комнатой ожидания для маминых посетительниц.
В более поздние годы, когда толпы посетителей наводняли наш дом, возникла потребность в комнате для папы, где бы никто не мешал ему учиться. Для этого квартиру соединили с маленькой двухкомнатной квартиркой, находящейся этажом выше. И хотя это, безусловно, было необходимо, мама не могла признать эти комнаты частью своего дома, она все время повторяла: «Я вырастила всех своих детей в двух комнатах, неужели теперь мне нужно больше? Для меня эта пристройка – самое настоящее излишество!». Мама никогда не пользовалась этими комнатами, и почти не поднималась на второй этаж. В последние годы папа учился в одной из этих комнат, а другая служила складом для его книг.
Как будто все время на курорте
Мама повторяла: «Я не хочу комфортной и обеспеченной жизни в этом мире, ведь это неизбежно будет за счет мира Будущего». Как-то она сказала госпоже Ледерман, об умении которой довольствоваться малым я уже рассказывала, что она завидует ее Будущему миру, у нее была возможность жить богато, но она выбрала очень скромный образ жизни…
Мама не понимала, для чего люди ездят на курорт. Такие понятия, как «сменить атмосферу», «проветриться», «оставить рутину», были чужды ей. Однажды домочадцы попытались объяснить ей всю прелесть отдыха на курорте, но не смогли… Она не поняла, неужели людям настолько «плохо» в собственном доме, что они предпочитают куда-то далеко ехать, ютиться в незнакомой квартире, готовить на чужой кухне… Мы знали, что маме хорошо в ее маленькой квартире, на ее крошечной кухне, там она – как будто все время на курорте… (Правда, было несколько лет, когда папа с мамой ездили отдыхать в Цфат, чтобы папа мог писать книги, ни на что не отвлекаясь. И действительно, то, что он успевал в Цфате за неделю, в Бней-Браке занимало у него целый месяц. В Цфате он написал книгу «Дерех эмуна».)
При этом характерно, что, когда жена моего брата со смущением рассказала маме, что собирается поехать на отдых, та очень обрадовалась: «Как здорово! Просто замечательно! Конечно, ты должна отдохнуть и набраться сил! Вот, возьми у меня деньги на расходы…»
Кухня по минимуму и шаткие стулья
Простота в нашем доме проявляла себя во всем, в том числе и в том, без чего, как нам кажется, и обойтись невозможно. Но мама обходилась, еще как обходилась:
Кухня была обставлена по минимуму, посуда соответствовала обстановке. Мама не любила покупать новую посуду. Бывало, что тарелки в доме представляли собой коллекцию остатков от разных сервизов. Ни одна тарелка не была похожа на другую… После свадьбы мама работала у рава Нахума Йоэля Альперина, и тот хотел подарить новобрачным пасхальный сервиз. Но мама отказалась: «Мне это не нужно!». Рав Альперин нашел выход – он купил такие сервизы всем работникам, и тогда мама согласилась принять подарок.
Шаббатние подсвечники тоже были разные, питьевые стаканчики были только пластмассовые, да и стулья все были непохожи друг на друга. Рассказывал один из внуков: «В детстве я часто приходил к бабушке с дедушкой на шаббатние трапезы, и постоянно оказывался на шатком стуле. «Почему именно мне всегда достается сломанный стул?» – спросил я как-то. И мне ответили с улыбкой: «А здесь все стулья такие…»
У каждого предмета в доме – своя история…
Излишне упоминать, что холодильник в наш дом пришел не из магазина, а от своих предыдущих хозяев. Много лет у нас в доме стоял холодильник, который был такой старый, что постоянно ломался. Кто-то попытался купить маме новый холодильник, но она горячо запротестовала. Тогда тот человек купил новый холодильник себе, а свой старый отдал маме, его она согласилась принять.
Рассказывала одна из маминых приятельниц: «Моя подруга купила новый холодильник и искала, кому отдать старый. Я вспомнила, что видела у рабанит Каневски очень старый покосившийся холодильник, который подпирали коробками, чтобы он не упал… Я спросила ее, не хочет ли она поменять свой холодильник на другой, бывший в употреблении, но в хорошем состоянии. Она спросила рава Хаима, и он ответил: »Выбросить холодильник – значит, нарушить запрет портить вещи (баль ташхит)…». В конце концов, холодильник попал к Стайплеру, у которого до этого холодильника не было».
Морозилки у нас не было очень долго. А купив маме морозилку, мы ее очень огорчили: «Что мне делать с таким излишеством? – она не могла успокоиться. – Зачем вы себя утруждали? Я прекрасно обходилась тем, что есть!». Мама ни за что не хотела оставлять у себя морозилку, и ее смог убедить только довод, что в морозилке продукты дольше не портятся, и их не придется выбрасывать, нарушая запрет портить вещи…
Миксер в нашем доме постоянно ломался, его чинили, он опять ломался, его снова чинили, он снова ломался… Когда уже невозможно было им пользоваться, мы решили купить новый, но встретили сопротивление со стороны мамы: «Ведь его можно еще починить!». Решили спросить папу, и он поддержал маму. И – о чудо! – миксер снова заработал! К большой маминой радости…
После свадьбы мы с мужем решили подарить маме электрическую мясорубку. Это решение созрело, после того как мой муж присутствовал при мамином приготовлении фаршированной рыбы, связанном с большими трудностями. Подарок никто бы у нас не взял, если бы мы не сказали, что это – подарок родителей моего мужа. Из уважения к ним мама вынуждена была его принять…
В другой раз мы, все дети, решили купить маме кухонный комбайн, понимая, что облегчим ей, тем самым, процесс приготовления еды в огромных количествах. Но мама вовсе так не считала: «У меня – сильные руки. А если у меня будет кухонный комбайн, Всевышний даст моим рукам меньше сил…». В результате, после того как кто-то рассказал маме об очень полезном напитке, который помогает многим больным, и который можно приготовить только в кухонном комбайне, мама согласилась занести его в дом.
Однажды, накануне Песаха, маме купили новую духовку. Предполагалось, что после праздника эта духовка будет использоваться круглый год, потому что прежняя духовка была уже очень старая и плохо работала. Но мама была не согласна с этим, и сразу же, как только закончился Песах, поспешила убрать ее вместе со всей посудой, пока, не дай Б-г, это решение не было реализовано…
Однажды у нас разбилась ванная. В тот день у нас в гостях был состоятельный еврей, он услышал о том, что произошло, и вскоре выслал маме деньги на покупку новой ванной. Мама с благодарностью приняла деньги и, позвонив дарителю, спросила его: «Ванная разбита, но ею все равно можно пользоваться. Нет необходимости ее менять. Я могу использовать ваши деньги на благотворительность?». Как же она была рада его согласию! Получив положительный ответ, она сразу же отправилась раздавать деньги неимущим…
Телефона у нас в доме никогда не было. Когда у папы спросили, почему, он ответил: «Мне телефон не нужен. А маме? Да, вроде она справляется…». Мама не разговаривала по телефону, ей он тоже был ни к чему. Когда нужно было что-то срочно сообщить родственникам в Иерусалиме, она спускалась к соседям и звонила от них. Понятно, что не всегда была такая возможность, и этим вариантом пользовались только в особых случаях. Я помню, как, когда я была маленькая, мама ходила на исходе Йом Киппура в семью Борер, одну из немногих, обладавших телефоном, чтобы спросить у родителей, как они перенесли пост. В более поздние годы, когда была необходимость позвонить, маме передавали мобильный телефон одной из посетительниц.
«Рабанит, – умоляла маму одна из постоянных посетительниц, – Я так хочу сделать в вашей квартире хорошее освещение!». Мама с улыбкой покачала головой: «Сохраните эти деньги для других заповедей. Освещение нам не нужно…»
Продолжение следует
Перевод: г-жа Хана Берман
