Важность отметки по географии
Несмотря на то, что все годы про папу с мамой можно было сказать: «вершина достигает неба», верно было и то, что «лестница стоит на земле» (см. Берешит, 28:12). Воспитание детей ставилось во главу угла, они очень много в нас вкладывали. Папа учился с моими братьями каждый день – они учили Хумаш, книгу Пророков, Мишну и Гемару, с каждым из сыновей папа проучил весь Талмуд, причем мой брат Шломо закончил весь Талмуд еще до бар-мицвы.
Мама принимала участие в нашей учебе в школе, проверяла тетрадки, интересовалась всем, что происходит в классе, и следила за выполнением домашних заданий и проектов. После каждого экзамена она спрашивала, проверила ли его учительница и какую отметку она поставила. Табель с хорошими оценками очень радовал и ее, и папу, в более поздние годы мама признавалась: «Плохая оценка могла сделать меня больной!»
(Интересно вспомнить, как однажды одна из маленьких папиных внучек попросила его дать ей благословение перед экзаменом. Папа благословил: «Пусть будет угодно Творцу послать тебе хорошего жениха»… Она еще раз повторила свою просьбу, папа еще раз дал то же самое благословение… «Но мне-то нужно благословение на успешную сдачу экзамена» – настаивала внучка. «Ну ладно, иди, попроси у бабушки» – согласился папа…)
Серьезное отношение к учебе было очень ценным качеством в глазах моих родителей. Мама с большим уважением относилась ко всем преподавателям, особенно к тем, кто учил ее детей. И другим мама объясняла, насколько важно ценить своих учителей. Детям, которые приходили к ней за благословением, она объясняла, что если они будут с уважением относиться к своим учителям, они преуспеют в учебе, а если нет – то нет.
Одна из внучек показала ей свой табель с отличием, и мама очень обрадовалась. Внучка удивилась: «Бабушка, неужели хорошая отметка по географии или по литературе так важна в жизни? Чему ты так радуешься?», и мама ответила ей: «Ты должна понимать, что меня радуют не твои хорошие отметки, а серьезное отношение к выполнению своей задачи, которое стоит за ними. Если ты привыкаешь ответственно относиться к тому, что требуется от тебя как от ученицы, то, став женой и матерью, ты тоже будешь безупречно выполнять все свои обязанности!»
«Постоянно и по порядку»
Папа приучал нас не отступать от принятого распорядка дня, учил нас прилежанию. Он, вместе с мамой, принимал участие в соблюдении временных рамок хейдера и школы, не позволяя пренебрежительного отношения к данному вопросу. В любое время года об опозданиях или пропусках не могло быть и речи. Только два раза в год мы пропускали занятия – в день, когда срезали ветви для крыши сукки и в день выпечки мацы. Кроме этих двух дней, мы регулярно и без опозданий приходили на учебу.
Папа с мамой следили за нашей опрятностью в одежде и за порядком в наших личных вещах. У каждого ребенка был свой ящик. Родители радовались, когда мы демонстрировали им наши убранные ящики (что у детей редко случается…). Папа сам время от времени открывал наши ящики, чтобы проверить, есть ли там порядок.
Помощь в выполнении домашних заданий
Папа помогал нам делать уроки. Мы просили его о помощи, когда нам были непонятны стихи Торы или Пророков, и он с радостью объяснял нам. Папу радовало то, что мы учили святые предметы, когда я учила про царей Иудеи и Израиля, он просил меня наизусть перечислить всех царей в хронологическом порядке. Потом он посоветовал мне продолжать учить книгу Пророков, даже когда я вырасту и выйду замуж.
Однажды учительница выдала нам в классе стихотворение, составленное из отрывков стихов Танаха и высказываний мудрецов. «Постарайтесь найти как можно больше источников приведенных здесь цитат» – сказала она. Я обратилась за помощью к папе, и он сразу же сказал мне, откуда взята каждая строчка в стихотворении. И конечно же, я оказалась той, которая написала больше всех источников…
Еще было такое задание. В молитве встречаются словосочетания, в которых последняя буква первого слова совпадает с первой буквой второго, и нужно разделять их при произнесении, чтобы они не сливались вместе, например: «аль левавеха», «бемицвотав вецивану», «этхем меэрец». Учительница моей сестры попросила девочек найти такие пары на каждую букву алфавита. Папа подключился к этому заданию, и после каждой молитвы с радостью сообщал, что нашел еще одну пару. Так были найдены пары для большинства букв алфавита.
Игры и экскурсии
Время от времени папа играл с нами, например, в полупраздничные дни Песаха и Суккота, и в других случаях. Вот пример одной такой игры: папа говорил название книги, а мы должны были найти ее среди тысяч книг, стоящих в библиотеке. Это была совсем непростая задача…
Иногда папа просил нас считать гиматрии и загадывал нам загадки из Танаха:
Чьи имена совпадают с названием животных? (Ципор, отец Балака; Хамор, отец Шхема; пророчица Двора)
Какое слово в Торе – самое длинное?
Сколько снов упоминаются в книге Берешит?
В каком имени суммарная гиматрия первой и второй букв составляет 10, второй и третьей – тоже 10, первой и третьей – 8? Ответ – Давид. (Дальше шли похожие задачи про более длинные имена…)
Как-то в праздник мама повезла нас в зоопарк в Тель-Авиве. Папа не собирался ехать с нами, но его друг, реб Мордехай Шевшович, с которым они несколько лет учились в хевруте, убедил его поехать, заметив: «В Гемаре сказано, что когда видят обезьяну, надо сказать: “Благословен… создающий отличные (от других) творения”. Неужели Вы не хотите произнести это благословение?» Папа «послушался», и мы все вместе поехали в зоопарк, сказав благословение на обезьяну и на слона.
Поскольку папа уже приехал в зоопарк, он пошел вместе с нами от клетки к клетке и возле каждого животного рассказывал нам, где оно упоминается в Танахе и в книгах мудрецов. Другие посетители тоже с интересом его слушали и шли за нами, чтобы послушать еще… С каждой клеткой папина свита становилась все многочисленнее… (Папин взгляд на различные вещи, его разговор на будничные темы – все это пронизано Торой. Однажды в Пурим к папе пришел ребенок в костюме рыбы. Папа сказал ему: «Ты знаешь, кем ты переоделся? Ты – пророк Йона в чреве рыбы!»)
Реб Мордехай – водитель
Реб Мордехай, которого мы называли Моти, был очень общительным человеком. Время от времени он пытался убедить папу отдохнуть, набраться сил. Однажды он уговорил папу съездить на море после молитвы Ватикин, сказав, что так поступал Хазон Иш, значит, это полезно для здоровья. Когда он увидел, что его слова оказывают действие, он попытался уговорить папу съездить в Цфат, ведь Хазон Иш ездил в Цфат на отдых… Но папа не поддался на уговоры и остался в Бней-Браке. В каникулы мы ездили только на море, во время первой поездки мы говорили: «Благословен… творящий Мироздание» (благословение, которое произносят, увидев море, если до этого не видели его тридцать дней – прим. пер.). Само собой разумеется, каждый раз, когда мама брала нас на море, к нам присоединялись еще несколько девочек из квартала.
Как Моти стал папиным напарником по учебе? В юности он лишился отца и постоянно молился в коллеле «Хазон Иш». Как-то он обратился к папе с просьбой учиться вместе, но папа сказал, что его время перегружено, и он не может обязаться еще с кем-то постоянно учиться. И тогда Моти предложил: «Дорога из коллеля домой занимает несколько минут. Я буду отвозить Вас на своей машине, а в освободившееся время мы сможем учиться»… Папа улыбнулся, услышав такое нестандартное предложение, и согласился (отчасти, из-за того что Моти был сиротой).
Моти часто подвозил папу, и даже удостоился возить Стайплера. После Шестидневной войны он в первый день каждого месяца ездил с папой к Стене Плача на утреннюю молитву с восходом солнца. Иногда к ним присоединялся Стайплер, а иногда и мама с одним из детей, которых она брала с собой по очереди, и тогда они заезжали к бабушке и дедушке Эльяшивым.
Есть закон, согласно которому тот, кто тридцать дней не видел разрушенный Иерусалим и Стену Плача, при виде их должен, в знак траура, порвать на себе одежду. Ежемесячные поездки в Иерусалим избавляли папу от этой необходимости. Но если случалось так, что они пропускали поездку, в следующий раз папа должен был порвать одежду, и тогда Моти был на страже. Папа всю дорогу учился, а когда они подъезжали к Старому городу, Моти объявлял об этом, папа откладывал книгу в сторону и надрывал рубашку. Все пассажиры старше возраста бар-мицвы или бат-мицвы тоже надрывали одежды и читали отрывки, которые принято читать в этом случае.
В какой-то момент папа пришел к выводу, что эти поездки мешают его учебе, и прекратил их, и лишь иногда ездил туда вместе со Стайплером в машине друга нашей семьи, рава Меира Стефанского, который был личным водителем Стайплера.
Моти работал в магазине, который унаследовал от своего отца, занимаясь, кроме этого, еще каким-то бизнесом, сопряженным с риском, в котором он весьма преуспел. Папа снова и снова уговаривал его оставить дела, но безрезультатно. В конце концов Моти вынужден был закрыть свой бизнес и уехать за границу. Много лет он переживал, что не послушался папиного совета.
До сих пор папа испытывает теплые чувства к Моти, вспоминая то время. Мама как-то заметила: «Моти догадался приблизиться к папе и помогать ему в те годы, когда остальные еще не понимали, какая это честь».
Тора днем и ночью
Центральным столпом, на котором держался весь наш дом, являлось изучение Торы. В любое время, в любых условиях и при любых обстоятельствах – папа сидел и учился. Я уже рассказывала, что эта картина сопровождала меня и при пробуждении, и при засыпании: каждый вечер, после того как мы засыпали, в комнате зажигался свет и папа садился учиться, под утро свет зажигался снова, и дом снова наполняли звуки Торы.
Мама и мы, дети, изо всех сил старались не мешать папе и братьям во время учебы. Я помню редкие моменты, когда папа занимался чем-то другим: он качал в колыбельке моих младших братьев и сестер, при этом он параллельно учился, еще он иногда отводил девочек в садик, который находился в доме семьи Турк, по дороге в коллель. Одного из моих братьев папа в течение месяца отводил в хейдер, и все утро сидел с ним там, пока тот не привык. Он объяснял учителю, что ему все равно, где учиться, – в коллеле или в хейдере…
Празднование по случаю окончания изучения трактата или всего Талмуда было обыденным делом, всегда приносящим радость в дом. Каждый раз, когда папа заканчивал один из трактатов, он звал маму и всех, кто был дома, выпивали немного вина, и мама благословляла папу удостоиться выучить еще много трактатов.
Как известно, папа заканчивает весь Талмуд в течение года. Это дало повод раву Яакову Галинскому, благословенной памяти, в шутку заметить, что его собственные благословения сильнее папиных: «Как-то после очередного завершения годового цикла я пожелал раву Хаиму через год снова закончить весь Талмуд, на что он ответил: “И Вам того же”. И вот, год спустя, мое благословение осуществилось, а его – нет…»
В те годы папе еще не очень мешали учиться, не то, что сегодня, но уже тогда многие обращались к нему с разными вопросами по Торе. Папа с горечью говорил, что ему не дают и одного листа Гемары проучить без перерыва.
Праздник выхода новой книги
В день, когда папа выпускал в свет новую книгу, в доме был праздник, радость поднималась до небес – так же, как в день помолвки или свадьбы одного из детей. Взволнованный, папа стоял у окна и вглядывался вдаль в напряженном ожидании прибытия книг из типографии. Когда книги привозили, он следил, чтобы грузчики не ставили их на пол, а мы спешили отнести новые книги друзьям семьи, чтобы они разделили нашу огромную радость. И даже после того, как папа издал много-много книг, радость издания очередной книги не становилась меньше!
Мальчики, достигшие возраста бар-мицвы, если папа видел особую необходимость подарить им что-то, получали в подарок одну из его книг. Когда сыну рава Аарона Лейба Штейнмана исполнилось тринадцать лет, папа подарил ему книгу «Барайта де-Млехет а-Мишкан». Маме казалось, что надо было преподнести ему более значимый подарок, но что папа сказал: «Книги, над написанием которых я столько трудился, значат в моих глазах больше, чем любая другая книга!». Спустя несколько лет тот мальчик (рав Шрага Штейнман – прим. пер.) стал папиным зятем, женившись на моей старшей сестре, благословенной памяти.
Однажды мы своими глазами увидели помощь Свыше, сопутствовавшую папе при написании книг:
когда папа работал над сочинением «Карней хагавим» («Усики кузнечиков»), в котором обсуждаются законы, касающиеся кузнечиков, у него возник вопрос по поводу признаков кашерности кузнечика, и он послал меня к соседке – учительнице природоведения, чтобы одолжить у нее книгу по данной теме. Когда я вернулась с книгой в руках, в ней уже не было необходимости – выйдя из библиотеки, папа обнаружил в коридоре кузнечика, гуляющего по стенке. Кузнечик оставался там столько времени, сколько папе было необходимо, для того чтобы разглядеть интересующие его подробности.
Когда об этом услышал дедушка рав Эльяшив, он привел историю, записанную в старинной книге («Агаот Маймонийот», «Илхот Маахалот Асурот», 1:40), о том, как один из ранних мудрецов (ришоним), выясняя признаки кашерности птиц, вдруг встретил редкую птицу, которая помогла ему понять изучаемую проблему. (На похоронах рава Хаима эту историю рассказал его свояк, рав Ицхак Зильберштейн, подчеркнув удивление и восхищение рава Эльяшива тем, что его зять удостоился помощи, которой удостаивались ранние мудрецы – прим. пер.)
В детстве мы наивно полагали, что так выглядит любой еврейский дом: Тору учат днем и ночью, раз за разом заканчивая изучение всего Талмуда и одну за другой выпуская книги, при этом мать семейства делает все для того, чтобы дать такую возможность и оказать помощь. Моя сестра тоже делится похожими воспоминаниями: «Я, конечно, знала, что наша мама – особенная женщина, но при этом наш дом представлялся мне совершенно обыкновенным…»
Спустя годы, благодаря постоянной маминой помощи, папа удостоился выпустить в свет ряд очень значимых книг по разным разделам Торы, которые изучают все: «Шоне Алахот», «Шаарей Эмуна», «Дерех Эмуна», «Дерех Хохма», «Шекель а-Кадош», «Орхот Йошер», «Сиах а-Саде», «Нахаль Эйтан», «Таама Дикра», «Кирьят Мелех», «Бе-Шаар а-Мелех», «Карней Хагавим», «Йишув а-Даат», «Ламихсэ Атик», а также книги комментариев к семи маленьким трактатам и к Иерусалимскому Талмуду.
Довольствоваться малым, пребывая в радости
Оглядываясь назад, я понимаю удивительную вещь: на протяжении всего нашего детства в доме царила ужасающая бедность, которую мы совершенно не ощущали, и лишь покинув отчий дом и создав свои семьи, мы ретроспективно осознали ее.
Чтобы обеспечить домочадцев всем необходимым, располагая минимальными средствами, мама ходила в удаленные от дома магазины, в которых можно было купить что-то подешевле. (В последующие годы, когда материальное положение улучшилось, мама как-то сказала: «Могла ли я себе представить, что когда-нибудь смогу покупать еды вдоволь?»)
Большинство наших нарядов доставалось нам «по наследству» от родственников. Когда возникала необходимость в новых нарядах, мама спрашивала у продавщицы, нет ли у них уцененной одежды, оставшейся с прошлого сезона. Папин костюм износился настолько, что мама вынуждена была чинить его каждую неделю…
Бедность проявляла себя и в мебели: папин стул, на котором он сидел возле стендера и учился, был простым поломанным кухонным стулом, часть мебели досталось нам от соседей, когда они обзавелись новой мебелью, а старую отдали нам. Я помню круглый стол, который время от времени чинил один из соседей, чтобы мы могли продолжать и дальше им пользоваться… Некоторые кровати скрипели при малейшем движении, постельных комплектов было в обрез, поэтому мама стирала постельное белье только в очень солнечный день, чтобы в тот же день его можно было постелить обратно. Кухонные принадлежности тоже не славились своим изобилием, муж моей сестры, рав Зелиг Браверман, вспоминает, как первый раз пришел к нам на Шаббат в качестве жениха и был удивлен, увидев, что посуда на столе представляет собой коллекцию остатков многочисленных сервизов.
Чудо же заключалось в том, что мы не чувствовали, что чем-то отличаемся от других детей, совершенно не чувствовали бедности.
Родителям было важно, чтобы мы были чисто и опрятно одеты, чтобы на нас не было порванной одежды или одежды с недостающими пуговицами. Мама неизменно наполняла дом радостью жизни, и это оказывало влияние на всех нас. Это чувствовали и наши одноклассницы: когда мы напрашивались к ним в гости, чтобы вместе делать уроки в их больших и просторных квартирах, они хотели делать уроки именно у нас дома! Они говорили, что на них волшебным образом действует мамина приветливость…
Мама с необыкновенной мудростью управляла своим кораблем: с одной стороны, она старалась сэкономить на чем только можно, с другой стороны, она ухитрялась избавить нас от ощущения нехватки, детские годы запомнились мне как годы изобилия… На Песах, например, мы получали юбки, которые нам отдавала папина двоюродная сестра, рабанит Сара Ротберг, после того как их поносили ее дочери, и мы были просто счастливы… Я помню, как однажды вернулась домой из школы и, расстроенная, рассказала маме про свою бедную одноклассницу, у родителей которой нет денег, поэтому она не может поехать на школьную экскурсию. Как я жалела ее из-за ее бедности, в то время как мы были ничуть не богаче…
Продолжение следует…
Перевод: г-жа Хана Берман
