В предисловии к комментарию к Мишне Рамбам пишет о содержании Мишны и о его источниках. Однако он не разъясняет форму Мишны и особенный метод ее изучения. Также он не разъясняет источники формы Мишны и развитие ее формулировок. Заметка, вкратце разъясняющая упомянутое, может оказаться полезной.
Возможно, в эпоху Рамбама все знали о структуре Мишны и ее источниках, поэтому Рамбам не счел нужным говорить об этом. В таком случае нам остается разъяснить, в основном, назначение изучения Мишны, рассмотрев ее структуру и форму.
Мишна никогда не являлась полным самодостаточным материалом для изучения Устной Торы. Микра (Писание), Мишна и Талмуд – эти термины постоянно упоминаются как дополняющие друг друга части Учения. Микра означает Письменную Тору, Мишна и Талмуд – Тору Устную.
Существование Мишны в древнюю эпоху упоминается у Раши (Эрувин, 21б), где говорится о том, что царь Шломо сделал «рукоятки для Торы» [дополнительные постановления, с помощью которых евреи будут ограждены от того, чтобы нарушить Тору – таким образом исполнение ее становится более удобным, как удобно держать сосуд, снабженный ручками]. Раши об этом замечает: «Он установил традицию и знаки (скрупулезную проверку слов и уточнение формулировок) как со словами Писания, так и с версиями (передаваемыми устно формулировками) Мишны».
В другом месте Раши упоминает о существовании структурированной Мишны еще во времена передачи Торы Моше рабейну: «[Всевышний сказал Моше:] Да не придет тебе в голову решить: ‘Повторю с ними одну главу или один закон дважды или трижды, так, чтобы они четко и дословно запомнили их, но не стану утруждать себя, добиваясь от них понимания смысла и объяснений выученного’. Поэтому сказано [о законах Торы, которым Моше должен обучить народ]: ‘…которые разложишь перед ними’ – подобно накрытому столу, на котором все готово, чтобы человек мог начать трапезу» (Раши, Шмот, 21:1). Здесь Раши упоминает две формы изучения: Мишна [заучивание, таково буквальное значение корня шонэ] и Гемара – понимание смысла вещей.
«’Храните’ – это о Мишне» («Торат Коаним», глава Эмор). Как целью Мишны является сохранение (Торы), так и ее форма способствует этому. В аспекте ее формы следует помнить точную формулировку текста – нет ни одного слова или выражения в Мишне, которые можно было бы изменить или вычеркнуть. Раби Йеошуа специально повторял те выражения в Мишне, которые не мог понять, говоря: «просто я так слышал» (Пара, 1:1), «но у меня нет объяснения» (см. там комментарии рава из Бартануры). [Мишна там разбирает вопрос, какого возраста должна быть телица для исполнения заповеди «эгла аруфа», и раби Йеошуа сказал «шлашит», имея в виду, что ей должно быть три года. Мудрецы спросили, почему он не использует привычное слово «шлишит», на что раби Йеошуа ответил, что он просто слышал так, без объяснений. Бен Азай объяснил, что, если бы раби Йеошуа сказал «шлишит» (буквально означает «третья»), подумали бы, что это должна быть телица, родившаяся третьей у своей матери, поэтому использовано странное слово «шлашит», чтобы было ясно: речь только о возрасте.]
В некоторых местах Гемара признает, что, возможно, в обсуждаемой мишне, в пояснение слову, которое уже устарело, выйдя из употребления, было добавлено позднее другое слово, употребимое в языке. При этом устаревшее и как будто ненужное слово из текста не выбрасывали. См. Бава Кама (4б), где обсуждается мавъэ и эвъэр. [Там в мишне начала трактата приводятся четыре основных типа ущербов, наносимых людям и их имуществу, среди них мавъэ и эвъэр. Относительно мавъэ обсуждаются несколько возможных трактовок, среди которых мнение, что это ущербы, наносимые человеком напрямую, или те, что наносит разлитая им вода. Однако было и такое предположение, что мавъэ – это то же самое, что и эвъер, то есть ущерб из категории «огня», и второе слово объясняет первое. В таком случае, об этом предположении возникает вопрос: зачем писать еще и мавъэ, если достаточно просто написать эвъер? Ответ же в том, что слово мавъэ содержалось в более старой версии Мишны, это и поясняет наш учитель в следующих строках.] По-видимому, слово мавъэ имеет источником Святой язык древности, тот, на котором говорили в эпоху пророков. Он остался в тексте Мишны и в наше время, поскольку принцип сохранения требует не убирать ни одного слова из Мишны, цель которой, как было сказано, сохранить Тору.
А также см. Бава Мециа (47б) по поводу асимона. [Асимоном мудрецы называли заготовку для монеты, на которую еще не успели нанести чеканку, есть и другие объяснения. Талмуд там задается вопросом, не называются ли асимоном монеты очень низкого качества, которые дают банщику как памятку о том, сколько людей должно прийти мыться, чтобы он нагрел достаточно воды. Поскольку в обсуждаемой там мишне уже были упомянуты монеты, то возникает тот же вопрос, что и в предыдущем примере – зачем упоминать асимон, если это вид монет, которые уже упомянуты? Ответ таков же, как и данный относительно того примера.]
На следующей странице Раши пишет, что таннай Леви, будучи учеником раби Йеуды а-наси, когда изучал законы, добавлял новую барайту к тосефте – к собственному сборнику, который он редактировал и пользовался этим для самостоятельного учения [барайтами назывались тексты, составленные по тому же принципу, что и тексты Мишны, но не вошедшие в Кодекс Шести разделов Мишны, составленный раби Йеудой а-наси; букв. барайта – «внешняя»; тосефта – сборник таких барайт]. Он поступал так, чтобы не допустить ситуации, когда новый изученный им закон был бы забыт, и добивался он этого тем, что дописывал мишну – как способ сохранения.
Оригинальная Мишна была сформулирована предельно коротко и сжато. Предполагалось, что она будет разбираться на основании Гемары [подробного и глубокого анализа текста и сопоставления его с другими местами Мишны; см. еще о Гемаре ниже, в посвященном ей абзаце], лишь с помощью которой можно открыть для себя дополнительные сведения, написанные в Мишне «между строк». Могучие умственные способности людей прежних поколений позволяли им довольствоваться теми немногими текстами, которые они хранили в памяти, чтобы находить в них все законы Устной Торы, извлекая их из этих текстов в полном объеме. Время шло, и мудрецы следующих поколений увидели необходимость добавить кое-что к оригинальным текстам в том или ином месте, чтобы текст Мишны стал более понятным. Еще были добавлены некоторые разъяснения, а также представлены различные мнения относительно объяснений тех законов, которые уже были упомянуты в более ранних версиях текста Мишны.
Не было обязанности знать все существующие версии Мишны (Раши к Хулин, 13б, комментарий, начинающийся словами Ве-ло беовдей кохавим). С другой стороны, ни один закон не должен был оставаться «несохраненным», то есть не вошедшим ни в один из сборников мишнайот, которые мудрецы составляли для себя.
Кодекс Мишны, составленный раби Йеудой а-наси, включает в себя полное собрание законов Устной Торы, частично записанных открытым текстом, частично – в виде намеков. Некоторые его ученики ощущали, что смогут напрячь свою память более длинными – и, соответственно, более разъясненными – версиями текстов. Поэтому они отбирали барайты, чтобы из них составлять тосефты (более длинные сборники, чем Кодекс Мишны) для тех, кто чувствует, что способен нагрузить свою память большим количеством текста, чем в минимальной версии, установленной раби Йеудой а-наси.
Одним из таких сборников является известная Тосефта, составленная раби Хией. Упомянутый выше Раши (в комментарии к Бава мециа) говорит о другой тосефте, подобранной и отредактированной Леви – для его собственного изучения.
Наряду с Мишной существует еще один ряд сборников, объединенных общим названием «Мидраш Алаха» [толкования текста Пятикнижия, связанные с законоведческой частью Торы]. Цель изучения таких сборников – найти источники Устной Торы в тексте Письменной [то есть найти в Письменной Торе намеки и указания на те законы, которые из ее текста напрямую нельзя увидеть, но которые переданы с Синая устно], подобно тому, что пишет Рамбам об этроге. [В предисловии к своему комментарию к Мишне Рамбам пишет о различных толкованиях, с помощью которых мудрецы доказывали, что при эц адар (плод дерева адар), называемый Торой в качестве одного из растений, предназначенных для исполнения заповеди четырех видов (вознесение лулава), это этрог. Были те, кто указывал на соседство слов «плод» и «дерево», что указывает на одинаковый вкус дерева и его плода – а это свойственно именно этрогу, были те, кто толковал «плод, который живет (а-дар) на дереве» несколько лет, что тоже признак этрога. Были даже те, кто говорил о намеке на греческое слово hydro, означающее воду, что указывает на этрог, который продолжает, в отличие от остальных фруктов, питаться водой вплоть до того, пока его не сорвут. Так или иначе, подчеркивает Рамбам, по поводу самого закона споров не было – все знали со времен Йеошуа, что для исполнения заповеди четырех видов растений берут именно этрог. Задача же толкователей была в том, чтобы найти указание на этот закон в Письменной Торе.]
Помимо таких толкований, мудрецы Синедриона пользовались также Тринадцатью способами трактовки Писания при обсуждении как новых вопросов, так и тех, что уже начали забываться, чтобы прийти к законодательному решению. Еще одной целью Мидраш Алаха было также дополнительное хранение для законов. Но сомнительно, чтобы этот мидраш мог полностью заменить первозданный текст Мишны в аспекте исполнения заповеди «Храните» (см. Брахот, 5а, [там сказано, что Мишна была дана на Синае]).
По поводу Гемары – как было упомянуто, Раши, комментируя главу Мишпатим, отмечает, что Моше было велено приложить усилия к тому, чтобы понятия Торы были разъяснены людям. Там ничего не было сказано об определенной формулировке – требовалось только стараться, чтобы ученик понимал те знания, которые получает. Это включает в себя вопросы и ответы, сравнения понятий и проведение различий между ними, всесторонний анализ и собирание частей в целое – все, что так свойственно Гемаре [здесь это слово означает не только часть Талмуда, сопровождающую Мишну, но целое понятие – понимание законов, поиск их истоков и внутренней логики], чему мы сами становимся свидетелями, изучая Вавилонский и Иерусалимский Талмуды, а также труды ришоним [ранних комментаторов Талмуда и законоучителей] и ахароним [более поздних авторов законодательных трудов].
См., как определил Рамбам понятие Гемара в Законах изучения Торы, гл. 1, алаха 11. [Он пишет там следующее: «Следует поделить время для изучения Торы на три части: для Письменной Торы, для Устной, а еще треть пусть посвятит пониманию вещей, постижению того, как от начала пришли к конечному результату; пусть научится выводить одно из другого и находить подобие одного с другим, пусть поймет, как применяются Способы толкования Торы, настолько, чтобы знать, в чем основы этих способов и как они приводят к тому, что одно объявляется запрещенным, а другое разрешается, – и тому подобному, что он слышал от своих наставников. Все это и называется Гемарой».]
Из нескольких мест Талмуда также ясно видно, что Гемара существовала еще задолго до раби Йоханана [глава первого поколения амораев Земли Израиля, составитель Иерусалимского Талмуда] в Земле Израиля и до Равины и рава Аши [главы последнего поколения амораев, редакторы Вавилонского Талмуда] в Вавилонии. [В упомянутом выше отрывке Талмуда (Брахот 5а) также сказано, что и Гемара была дана на Синае.]
Перевод: рав Овадья Климовский
