«Дер эйлигер Рашбо» – «Святой Рашбо»
В обращении к бен Тора, которое было опубликовано в сборнике «Хайей а-мусар», раби Борух Бер написал в том числе следующие слова: «Ешива взращивает Б-гобоязненсть и Тору. Если нет страха – нет мудрости; они – одно и то же».
Раби внушал своим ученикам такого рода взгляд на вещи еще и тем, каким образом он упоминал имена танаим (мудрецов периода Мишны), амораим (мудрецов Гемары), наших учителей ришоним или ахароним: «Абайе а-кадош (святой)», «раби Акива а-кадош» и точно так же – «Раши а-кадош», «а-Рамбам а-кадош».
Адмор из Слонима был в дружеских отношениях с нашем раби и каждый год, приезжая в Каменец навестить общину своих хасидов, навещал нашего раби и даже участвовал в его уроках.
Однажды он сказал своим хасидам, что он приходит на урок не для того, чтобы послушать сам урок, а чтобы услышать, как раби в трепете произносит: «Дер эйлигер Рашбо зогт…» – «Святой Рашбо говорит…»
И плод его сладок мне
Рассказывает гаон и праведник, раби Натан Меир Вахтфойгель, духовный руководитель ешивы Лейквуд, как он однажды беседовал с нашим раби по теме учебы, и тот изложил ему свой хидуш в этой теме. [Хидуш (множ. число – «хидушим»; часто переводится не вполне точно «открытие») – новое понимание слов Торы. Хотя и полученное уже Моше у горы Синай, оно вновь открывается мудрецами в последующих поколениях].
«И еще прежде, чем он дошел до сути хидуша», – говорит р. Натан, – «то, как пересказывал наш раби слова Гемары и Тосафот – это было слаще меда! Такое ощущение, будто держишь во рту сладкую конфету!»
И действительно, хидушим – его собственные и те, о которых он слышал от других – всегда наполняли нашего раби радостью и восхищением. Вот как пишет об этом его зять, гаон рав Реувен Грозовский в статье о нашем раби («Биркат Шмуэль», ч. 3, Кавим ли-дмуто).
«Величие моего тестя и учителя было не в том, что он вложил в Тору больше, чем другие люди, а в том, что он взял из Торы больше других… Из этого проистекали как великая радость его от всякого нового соображения, так и то беспокойство и печаль, которые овладевали им, когда не удавалось понять какое-то рассуждение ришоним. Однажды, когда он пересказал суждение от имени гаона раби Акивы Эгера, а его сын, услышав, сразу же высказал какое-то сомнение на основе этого суждения – прикрикнул мой тесть и учитель на сына и не захотел его слушать, пока не помедлил немного в радости и восхищении от такого глубокого и оригинального суждения. После этого сказал, что тот, кто не пляшет от радости, услышав такое суждение, тот вообще не человек».
«Разве не ждали меня Абайе и Рава?»
Однажды в дом раби Боруха Бера пришли гости и попросили, чтобы он поговорил с ними. Наш раби, который уже приготовился уходить, принял их приветливо, немного побеседовал с ними, извинился, говоря, что ему нужно идти, поскольку его ждут в бейт-мидраше.
Один ученик, бывший свидетелем беседы, пошел за нашим раби и увидел, что он сел на свое место в бейт-мидраше и погрузился в учебу. И его никто не ждал! Ученик удивился: ведь раби, наверняка, не извлек из уст своих слово лжи!
Через какое-то время он нашел возможность выразить раби свое удивление. Тот ответил ему просто: «Разве не ждали меня Абайе и Рава [мудрецы Талмуда]?»
«Я не слышу!»
Гаон раби Арье Лейб Гросенс, известный как один из блестящих судей в Лондоне, был учеником нашего раби в Каменице. Однажды он услышал, что у входа в дом спрашивают о нем, и догадался, что это люди из военной полиции, которые пришли забрать его в армию (он был польским гражданином). Он тут же выскочил в окно и побежал домой к нашему раби, чтобы спросить его, что ему делать. Домочадцы не впустили его, так как в это время раби готовил свой урок, и ни один человек, как известно, не имел права мешать ему в такое время. Рав Гросенс настаивал, что речь идет об опасности для жизни, и тогда его впустили.
Когда он закончил говорить, наш раби сказал ему: «Повтори то, что ты сказал, так как я не понял». Тот повторил, но раби опять попросил его повторить. Так повторилось пять или шесть раз, пока раби не сказал ему: «Я так погружен в трудное (место комментария) Рашбо, что не в состоянии понять то, что мне говорят. Хотя Вы и повторяли вновь и вновь, я не знаю, о чем идет речь. Прошу Вас, идите к раби Реувену Грозовскому (зять нашего раби, который был преподавателем ешивы в Каменице) и посоветуйтесь с ним».
«Недостает нам тяжелого труда над Торой»
Спросили гаона раби Хаима Шмулевича, главу ешивы Мир, почему в земле Израиля не вырастают такие великие мудрецы Торы, как в Европе. Раби Хаим ответил: «Здесь мы не видим такого тяжелого труда над Торой, как у раби Боруха Бера!»
Как известно, наш учитель Хазон Иш оплакивал уход каждого из великих мудрецов Торы, но когда он услышал о кончине нашего раби, он уединился в своей комнате и плакал долгое время, больше обычного. Когда его спросили об этом, он ответил: «Кроме того, что я плакал о раби Борухе Бере, я плакал об общине Израиля. Тяжелый труд его над Торой защищал поколение, и плач мой был из-за беспокойства о том, кто же теперь будет защищать наше поколение».
Жизнь – в Торе
«Все его чувства, эмоции и желания», – писал его зять, гаон раби Реувен Грозовский, – «были связаны с Торой. Он заботился о своем здоровье – но лишь затем, чтобы мозг его был ясен и чист ради истинных хидушим в Торе. Истинной мерой состояния его здоровья была мера ясности разума и верности суждений. Если он достигал понимания темы, над которой трудился несколько лет – это было ему свидетельством, что он здоров. Когда же видел, что нет достаточной ясности в вещах – видел в этом изъян в своем здоровье. Если говорил о том, насколько хороша или плоха летняя дача – истинной мерой было то, насколько можно учиться там в душевном спокойствии».
Когда наш учитель гаон раби Ицхак Зеев Соловейчик заболел астмой, врачи посоветовали ему поехать на особый курорт, где очень чистый воздух, хороший для дыхания. Когда наш раби услышал об этом, он сказал, что, по его мнению, раби Ицхаку Зееву стоило бы приехать в Каменец и посмотреть, сколь велико усердие и постоянство учащихся ешивы. Благодаря этому он выздоровел бы, и не пришлось бы ехать на курорт (из сказанного гаоном р. М. Д. Соловейчиком).
Однажды наш раби гулял с гаоном р. Ицхаком Зеевом в одном из мест отдыха и сказал на ходу: «Воздух здесь отличный». Сказал ему р. Ицхак Зеев: «Раби, с каких пор Вы сделались знатоком в том, что такое хороший воздух?» Тот ответил ему: «Здесь хорошо работает мысль во время учебы. Видимо, это от хорошего воздуха».
День без размышлений о Торе
Случилось однажды во время пребывания нашего раби в Америке, что он вошел в субботу в туалет, не зная, что свет в нем зажигается и гасится автоматически при открывании и закрывании двери, и он, чтобы не нарушить субботу, был вынужден оставаться там до ее конца. Выйдя, он сказал, что больше, чем от отсутствия субботних молитв и трапез, страдал он от того, что все это время не мог размышлять на темы Торы. Воздержание от изучения Торы было для него тяжелее всего!
Ради славы Торы
Честь Торы и важность ее для всех слоев народа были важной основой всего, что происходило в жизни раби Боруха Бера.
Вот что рассказывает мой друг, рав Авраам Райн: «В Каменице было принято, что в ночь Симхат Торы учащиеся ешивы приходили забрать нашего раби из его дома с песнями и танцами. В каком-то году несколько молодых учащихся решили закрыть эзрат-нашим (отделение для женщин), чтобы женщины не приходили в ешиву. Рав отказался выйти из дома, и когда его спросили о причине этого, ответил, что, как он слышал, закрыли эзрат-нашим. Он объяснил: “Один раз в году есть возможность возвеличить честь Торы перед женщинами – дать им увидеть, как бен Тора радуется Торе. Разве не верно, что в нашем поколении честь Торы упала в глазах людей, и не каждая девушка умеет оценить бен Тора, чтобы согласиться выйти за него замуж. А здесь у нас есть возможность показать ей все это – и именно в этот день закрывают эзрат нашим?” И только когда ему пообещали, что эзрат нашим будет открыт, он согласился идти в ешиву».
В 5688 (1928) году, когда денежные проблемы ешивы Каменец обострились настолько, что не на что было содержать учащихся, наш раби был вынужден отправиться в Америку для сбора средств. Он пробыл там полтора года и множество раз выступал перед людьми, пробуждая в них любовь к Торе и готовность помочь изучающим ее. Но ешиву свою, ешиву Каменец, не упоминал при этом ни единым словом. Его зять, раби Реувен Грозовский, присоединившийся к его поездке, был вынужден после его выступлений подниматься на трибуну и добавлять, что раби просит общество пожертвовать на ешиву Каменец…
«Подумай о годах поколений» (Дварим, 32:7)
Раби Борух Бер очень ценил также и изучение жизненных путей великих людей Израиля. Гаон раби Мешулам Давид Соловейчик рассказывает, что когда он был в гостях у нашего раби в ночь Рош а-шана 5699 (1938) года, тот очень много рассказывал о делах великих людей Израиля, и слова его побуждали к возвращению к Всевышнему и страху перед Ним.
Наш раби выказывал особую любовь к своему ученику гаону р. Хаиму Яакову Левину. Вот что он говорил о нем: «Кроме того, что он велик в Торе, я люблю его по двум причинам. Во-первых, он у меня – уже второе поколение учеников: его отец, гаон и праведник раби Арье Левин, учился у меня в Глуске. А во-вторых, он прибыл из Земли Израиля, и я слышал от него рассказы о нашем учителе гаоне раби Йосефе Хаиме Зоненфельде».
Перевод – рав П. Перлов.
