Рухома Шайн
Глава 4. Папа монополизирует рынок
- Когда мои родители были обручены, папа поведал маме историю своего детства и рассказал ей об обещании, которое он дал, будучи маленьким мальчиком, сидя ночью в полном одиночестве на скамейке в Хестер Стрит Парке в субботу.
Он попросил маму, чтобы та всегда была готова принимать гостей в Шаббат и праздники. Мама сразу же согласилась. Именно в этот день возникла «Компания Германа по приему гостей».
- Моя сестра Эстер рассказала мне следующую историю, которая показывает, насколько папа и мама были преданы своему «бизнесу», а заодно и иллюстрирует папины методы обучения и воспитания детей; можно понять, каким образом он запечатлел в нашем сознании важность этой заповеди, заповеди приема гостей.
Эстер рассказывает
Ты знаешь, насколько мы всегда были заняты дома. У мамы никогда не было свободной минуты. Она была занята вами, маленькими детьми. Плюс ещё гости, которые приходили без всякого предупреждения в любое время суток.
Поскольку я была самой старшей, от меня ожидалась самая большая помощь. Я была счастлива, если мне удавалось хоть ненадолго спуститься во двор, чтобы попрыгать на скакалке или поиграть в классы с другими девочками.
Как-то раз, когда мне было почти десять лет, мама прошептала мне: «Эстер, у меня есть для тебя сюрприз. Из-за того, что ты такая хорошая девочка и всегда так мне помогаешь, я хочу взять тебя проводить дядю Янкева Лейба, который едет в Европу. Его корабль отчаливает завтра».
Я была вне себя от радости и ожидания; я увижу настоящий океанский лайнер, и к тому же, мама будет только моя! Всю ночь я не могла сомкнуть глаз от восторга.
Уже с раннего утра я стала приставать к маме: «Когда мы уже поедем? Что мне надеть?»
Мама всё время старалась меня утихомирить: «Тише! Если остальные дети узнают об этом, они тоже за нами увяжутся. Сейчас слишком рано. Корабль отшвартовывается только в три часа дня».
Я выбрала самое красивое платье и почистила субботние туфли. Я так доняла маму, что она наконец разрешила мне одеться. Я была в таком возбуждении, что не могла проглотить полдник. Можно было подумать, что это я уплываю сегодня в Европу!
Наконец, мама начала одеваться. Вызвали тётю Сару, чтобы она смотрела за маленькими детьми — за вами. Ей предстояла очень хлопотная работа — вы чувствовали, что происходит что-то значительное, ведь недаром мама меня одну куда-то везет.
После, как мне показалось, многих часов приготовлений, мама наконец была готова к выходу. «Эстер», прошептала мне мама, «выскочи тихонько за дверь так, чтобы малыши этого не увидели». Только я подошла к двери, как она вдруг распахнулась, и в квартиру зашел папа в сопровождении гостя.
«Начинайте работать!», сказал он весело. «У нас гость!» У папы в глазах была та искорка, которая всегда появлялась у него, когда в дом приходили гости. Это трудно объяснить, но даже будучи маленькой девочкой, я уже научилась узнавать её.
Это означало конец всех моих мечтаний. Мир в одночасье рухнул. Сразу стало понятно, что мы не сможем поехать в порт. Мама пыталась меня успокоить, но я была в таком состоянии, что это было совершенно безнадежно.
Я ненавидела весь мир и хотела убежать из дома, как можно дальше от всех этих гостей, но боялась сказать что-либо папе. Я убежала в спальню и горько разрыдалась.
Папа зашел за мной в комнату. «Эстер», сказал он мягко, «сейчас не время плакать, потому что маме нужна твоя помощь. Мы поговорим об этом позже».
Когда гость поел и ушел от нас, день уже клонился к вечеру. Крепко взяв меня за руку, папа отвел меня в комнату и закрыл дверь.
«Послушай, дочка, я объясню тебе, почему тебе не о чем плакать. На самом деле, ты должна чувствовать, что ты самая счастливая девочка во всем мире!»
«Не думай, что когда мы даём гостям еду, то мы делаем им одолжение. На самом деле, они делают великое одолжение нам. Знаешь, сколько мы сегодня заработали? Мы одна из самых богатых семей в Америке!»
«Посмотри на дома своих подруг. У них дома бывают бедняки? Нет! В Америке очень немного семей, бизнес которых — кормить голодных и обездоленных гостей. Люди соблюдают сотни заповедей, но заповедью приема гостей пренебрегают почти все».
«Эстер, ты знаешь, что делаем я и мама? Мы монополизировали рынок этой великой заповеди! Все дивиденды, которые мы получим за неё, останутся у нас в семье навсегда. Ты очень богатая девочка, поскольку так много помогаешь маме с гостями. Твои дети и внуки тоже будут богатыми благодаря этому — благодаря нашему уникальному бизнесу по приему гостей».
«Ты пойдешь с мамой куда-нибудь в другой раз. Когда представляется возможность заработать миллионы за короткий срок — надо этот шанс хватать! Не давай ему утечь между пальцами».
Я поняла не всё, что папа мне сказал, особенно коммерческий аспект «монополизации рынка». Однако, что-то екнуло у меня глубоко в душе. Я почувствовала себя частью чего-то очень большого и удивительного.
Неожиданно мое разочарование улетучилось. Я действительно почувствовала себя одной из самых богатых девочек в мире.
- Эстер очень серьёзно заболела. Доктор Блюстон, наш семейный врач, осмотрел её и покачал головой. Папа и мама, встревоженные и испуганные, ждали приговора. «Реб Яаков Йосеф, у вашей девочки дифтерия. Она в критическом состоянии. Вы должны срочно отвезти её в больницу».
Эстер лежала в больнице, витая между жизнью и смертью. Мама денно и нощно сидела рядом с ней, произнося Теиллим (псалмы). Все наши друзья и родственники молились за неё.
Папа собрал миньян (десять мужчин) и поехал с ними на могилу рава Якова Йосефа, который когда-то был главным раввином города Нью Йорка. Они молились и добавили ей ещё одно имя — Хая, что означает «жизнь». Теперь мою сестру будут звать Хая Эстер.
В четверг вечером папа сказал маме: «Эйдл, я хочу, чтобы ты поехала домой и начала готовить еду для гостей, как обычно. Я хочу, чтобы всё было, как всегда. Пусть Босс примет наши молитвы в заслугу соблюдения Шаббата и приема гостей, и пусть Хая Эстер выздоровеет».
Мама не стала спорить. Она вышла из комнаты, в которой лежала её смертельно больная дочь, бросив на неё последний, горестный взгляд, и поехала домой.
Весь Шаббат папа никак не проявлял гложущую его сердце тревогу. Дом был полон гостей. Подавались горячие субботние блюда. Папа пел субботние песни и обсуждал вопросы, связанные с Торой.
Однако, наши друзья и родственники не разделяли папино упование. Тётя Молли, папина сестра, дежурила на улице, ожидая, что трагические новости могут прийти в любой момент. (В те дни дифтерия почти всегда оканчивалась летально.)
В субботу утром, телеграмма принесла страшную весть. Тётя Молли перехватила телеграмму. В истерике, она побежала к соседям и безудержно рыдала вместе с ними весь Шаббат. Конечно же, они решили, что сообщат папе и маме трагическую новость только после окончания субботы и Авдалы (церемонии, символизирующей разделение между субботой и буднями).
Когда папа закончил Авдалу, и тётя Молли уже открыла было рот, чтобы выпалить страшную новость, в дверь постучал посланник с телеграммой. Она гласила: «Эстер Герман жива и вне опасности».
Первая телеграмма была результатом ошибочного установления личности больничным персоналом. Жертвой болезни стала другая девочка, которая лежала в той же комнате, что и наша Эстер, и также болела дифтерией.
Когда папе и маме рассказали, что произошло, папа сказал: «Видишь Эйдл, как Шаббат и наши гости охраняют нас от беды!»
- Как видно из следующих писем моей внучки Либы, прием гостей и вера в то, что Всевышний управляет жизнью каждого человека индивидуально, передаются из поколения в поколение в нашей семье.
Первое письмо моей внучки Либы
Дорогая бабушка,
Я хочу рассказать тебе случай, который произошел с нами в последний Шаббат. Я уверена, что ты будешь очень горда поведением своего правнука Шлойми.
Несколько раз в год, кроме постоянных гостей, мы приглашаем к себе домой на Шаббат двух пожилых людей. Нельзя сказать, чтобы они умели вести себя за столом. Но как раз в этом и заключается заповедь приема гостей! Я должна сказать, что наши дети очень воспитаны, и никогда не высказываются о поведении этих людей во время еды.
В последний Шаббат наш Шлойми, которому восемь лет, прошептал мне, что не хочет сидеть рядом с ними. Я показала ему большущую фотографию деда Янкева Йосефа, которая висит у нас в гостиной. «Смотри», сказал я тихо, «это твой пра-пра-дедушка. Прием гостей было для него особенно важной заповедью. Знаешь, я уверена, что у него за столом сидело не два пожилых человека, которые, возможно, ели не совсем так, как полагается. У него было множество таких гостей! И он всех принимал с радостью, и все они чувствовали себя как дома.
Дедушка будет очень, очень горд, если его пра-правнук сядет рядом с этими гостями».
Не говоря больше ни слова, Шлойми сел на свое место. После Кидуша, я указала на дедушкину фотографию и шепнула Шлойми: «Посмотри, дедушка улыбается тебе». Я уверена, что действительно так и было.
С любовью, Либа
Второе письмо моей внучки Либы
Дорогая бабушка,
Со мной произошел интересный случай, и я подумала, что тебе будет интересно об этом прочитать. Мы с Аароном взяли детей в “Great Adventures”. Это огромный парк отдыха в Нью-Джерси. Он такой большой, что для того, чтобы увидеть все аттракционы, там надо провести как минимум два дня! Но нам хватило второй половины дня, чтобы отдохнуть. Мы провели там несколько очень приятных часов со многими другими религиозными семьями.
Наш трехлетний Хаим, который устал от приключений, сидел у себя в коляске. Он заснул, и голова у него свесилась набок. Вдруг я заметила, что у него на шее появилась большая шишка. Возможно, я слишком чувствительна, но я была в панике. Воображение стало рисовать мне страшные картины. Глядя на шишку, я сделала то единственное, что можно было осмысленно сделать в тот момент: я стала просить Всевышнего, чтобы Он как можно скорее послал мне педиатра, которого я могла бы спросить, что это такое. Я не знала, смогу ли я выдержать до следующего утра, когда можно будет отвести Хаима к нашему врачу.
Гуляя по парку, я все время внимательно смотрела вокруг. Положа руку на сердце, надо сказать, что вероятность прямо в парке обнаружить доктора была очень низкой. Но в тот момент я не могла трезво мыслить. Я подумала, что всё в руках Всевышнего, что Он поможет мне справиться с этой ситуацией. Примерно через десять минут я увидела мужчину с несколькими детьми, которые шли в нашу сторону. У меня заняло несколько секунду понять, что он мне знаком. «Вот тебе на», сказала я Аарону, «это же доктор Штатфельд!» (Это педиатр, который каждое лето приезжает на дачу рядом с нами.) Само собой, я тут же схватила Хаима и побежала к нему. Я сказала ему, что Всевышний послал его именно в тот момент, когда он был нам так нужен!
Оказалось, что «шишка» — это просто сильно распухшая гланда. Осмотрев Хаима, доктор Штатфельд объяснил нам, что это иногда происходит, когда ребенок переносит какую-либо болезнь, и нет причин для беспокойства. (Хаим действительно только что выкарабкался из ветрянки.)
Я в очередной раз поражаюсь, как Всевышний заботится обо мне. Если бы я увидела доктора Штатфельда за несколько минут до того, как заметила у Хаима шишку, я бы, будучи в состоянии паники, обежала весь огромный парк, стараясь найти его. Но Всевышний привел его к нам как раз в тот момент, когда он был нам так нужен! Как я благодарна Ему не только за то, что Он послал нам врача, но, в первую очередь, за то, что у Хаима всё в порядке.
Бабушка, наверняка, эта история тебе очень понравилась, правда?
С любовью, Либа
- Однажды мне позвонила незнакомая мне женщина по имени Дина. Дина замужем и у неё двое детей-подростков. Она живет в небольшом городке, достаточно далеко от Иерусалима. Самая большая радость для неё — это держать двери своего дома открытыми для любого человека, которого можно накормить. Хоть она и не религиозна, она откашеровала всю свою кухню и всю посуду, чтобы те, кто соблюдает кашрут, также могли есть у неё дома. Она испытывает полное счастье только тогда, когда её дом полон голодных людей, которых она может накормить вкусной едой.
Дина рассказала мне, что однажды днем она была одна дома. Вдруг её совершенно поразило видение — ей показался пожилой бородатый мужчина. Его сияющее лицо было окружено ярким светом, и он смотрел на неё лучезарными глазами. У неё не было никакого понятия, кто этот человек. Через несколько мгновений, видение исчезло.
Через несколько дней к ней в гости пришла одна её подруга и принесла ей подарок — мою книгу «הכל לאדון הכל» — перевод первого издания книги «Всё для Босса» на иврит. Дина взглянула на обложку, и, к своему полному изумлению, обнаружила, что изображенное на ней лицо — это тот самый человек, которого она увидела несколько дней назад. Конечно же, она прочитала эту книгу от корки до корки. История моего отца произвела на неё очень сильное впечатление, особенно то, как он всегда принимал гостей. Она решила позвонить мне и рассказать об этом необычайном случае.
Меня её звонок очень сильно взволновал. Я сказала ей, что, по-моему, моего отца, благословенной памяти, специально послали к ней, чтобы передать ей важное сообщение. «Раз вы так ревностно выполняете заповедь приема гостей, а это действительно очень большая заповедь, — сказала я ей, — и к тому же, это доставляет вам такую большую радость, вам, конечно же, было бы очень важно исполнять также и другие заповеди». Я посоветовала ей поговорить с раввином о соблюдении субботы и праздников, произнесении благословений до и после еды и о заповедях, которые в первую очередь относятся к женщинам.
Дина сказала мне, что она обсудит это с раввином, и попытается сделать то, что в её силах.
С тех пор я поддерживаю с ней постоянный контакт. Теперь Дина соблюдает Шаббат и также учится радоваться соблюдению многих других заповедей.
Воистину удивительно, насколько те, кто ушли от нас, близки к тому, что происходит в этом мире, и как моего папу, благословенной памяти, послали к Дине благодаря её любви к заповеди приема гостей. Хоть папы уже давно нет среди нас, он помог Дине встать на путь возвращения к еврейской традиции и соблюдения законов Торы.
- Когда папа и мама поженились, они въехали в трехкомнатную квартиру на третьем этаже 58 дома на улице Фирст в Манхэттене. Когда семья разрослась, и у них появилось много гостей, они переехали в освободившуюся пятикомнатную квартиру на том же этаже.
К счастью, в этом доме у них были прекрасные соседи: мистер и миссис Волдман, их две взрослые дочери, Фани и Гуси, и их сын, Бени. Их квартира была прямо под нашей. Миссис Волдман, набожная женщина с добрым сердцем, сразу же взяла папу и маму под свою опеку, как собственных детей. Она стала нашей третьей бабушкой, а Фани и Гуси — нашими тетями.
Со всеми проблемами и вопросами, которые возникали у молодой женщины и молодой матери, мама обращалась к миссис Волдман. Она всегда была готова выслушать и помочь. Именно миссис Волдман помогала маме при всех пяти родах, так как обе наши бабушки, бабушка Андрон и бабушка Герман, жили слишком далеко от нас.
Фани и Гуси ходили с нами покупать одежду, начищали наши белые туфельки, всячески украшали нас и терпеливо выслушивали все наши детские истории и проблемы.
Миссис Волдман также стала маминой постоянной помощницей с гостями. Она всегда готовила локшн (вермишель), которые клали в куриный суп в пятницу вечером. Она также помогала маме печь небольшие халы.
Мама сама пекла все халы для гостей. Кроме этого, она пекла небольшие халы, которые мы потом разносили по трем синагогам для третьей трапезы.
Моей обязанностью было доставить эти халы в синагоги «Тиферес Йерушалаим», «Аншей Меймад» и «Маковер». Я выполняла эту задачу с гордостью, так как папа внушил мне, что многие евреи произнесут благословение на эти халы, и у меня тоже будет своя доля в этой заповеди.
Когда я выбирала одну из своих подруг, чтобы та помогла мне отнести халы, это считалось большим почетом для неё.
Со временем, мы уехали из 58 дома на улице Фирст в 108 дом на улице Ист Бродвей. Папа хотел жить поближе к ешиве и синагоге «Тиферес Йерушалаим» и к школе «Раби Яаков Йосеф».
Но близкие, теплые отношения с семьей Волдманов продолжались. Более того, именно папа познакомил Фани и Гуси с их будущими мужьями. Фани вышла замуж за Аврома Лифшица, который часто бывал у нас. Их свадьбу устроили в нашей квартире на Ист Бродвей. Гуси вышла замуж за одного из папиных учеников, Яакова Халперна.
Все годы мы оставались приемными детьми семьи Волдманов.
- В четверг днем мама и миссис Шройт усердно чистили морковку и картошку для субботнего чолнта и цимеса. Миссис Шройт приходила каждую неделю, чтобы помочь маме. Она была кудесницей чистки картошки. Я с изумлением смотрела, как она за мгновения очищала картошину, ни разу даже не взглянув на неё!
Неожиданно папа влетел в квартиру с большим, громоздким пакетом в руках. «Эйдл, — воскликнул он возбужденно, — посмотри, что я купил! Это облегчит тебе работу на кухне».
Он расчистил место на столе в столовой, развернул загадочную упаковку, и с гордостью показал маме её содержимое. Все кухонные новшества, которые только можно себе представить, высыпались на стол: картофелечистки, скребки, мялки, терки, соковыжималки всех возможных размеров и конструкций.
Мама и миссис Шройт смотрели на всё это с изумлением. Наконец, мама обрела дар речи. «Янкев Йосеф, это наверное стоило целое состояние. Где ты всё это достал?»
«Я шел по улице и вдруг нашел десятидолларовую бумажку. Это дар Свыше! Тогда я пошел в “Магазин за пять и десять центов” Вулворта, и купил там всё, что может помочь тебе сэкономить время и усилия» — закончил папа с удовлетворением.
«Вот, возьми этот скребок и попробуй, Эйдл», уговаривал маму папа. Он также протянул миссис Шройт картофелечистку. Обе взяли эти устройства с большой опаской, как будто у них в руках оказалось грозное оружие.
Мама взяла скребок и напала на морковку. Но шелуха и не думала сходить с неё. Тем временем, миссис Шройт пыталась совладать с картофелечисткой, которая всё время выскальзывала у неё из рук.
После нескольких минут напряженных попыток научиться пользоваться новым оборудованием, мама подняла руки. «Может быть для детей это неплохая игрушка, Янкев Йосеф, но для меня…» Она взяла в руки свой любимый нож и несколькими точными движениями довела морковку до идеальной чистоты. Миссис Шройт, следуя маминому примеру, отбросила в сторону картофелечистку, как будто она жгла ей руки, схватила свой нож, и за секунду картофелина была полностью очищена.
Папа был раздосадован. Первый раз на моей памяти он не знал, что сказать.
- Папа пытался облегчить и мою долю. Он купил мне ведро со специальным прессом для отжимания швабры. У него была особая педаль, которая открывала этот пресс. Папа терпеливо учил меня, что надо сделать, чтобы отжать в этом устройстве половую тряпку. Но каждый раз, когда я наступала ногой на педаль, пытаясь пропустить мокрую тряпку сквозь пресс для отжимания, ведро опрокидывалось, и мыльная вода разливалась по всему полу.
Когда папа понял, что из меня никогда не получится хорошей поломойки, он начал сам энергично мыть полы перед каждой субботой, с апломбом используя свое устройство для выжимания тряпок.
Но только вечером, после окончания субботы, начиналось настоящее «веселье». Стол на кухне был завален высоченными горами грязной посуды, покрытой слоем высохших остатков. Мам включала водяной бак, чтобы была горячая вода. Дети должны были по очереди участвовать в мытье посуды. Когда я была совсем маленькая, я должна была стоять на табуретке, чтобы достать до раковины. И, тем не менее, я тоже была обязана внести свой вклад в общее дело. Мама драила огромные кастрюли. Они были таких гигантских размеров, что я иногда пряталась в них, когда мы играли в прятки.
- Однажды, во время похода по магазинам, мама поскользнулась на банановой кожуре, упала и сломала руку. Это была настоящая катастрофа. С рукой в гипсе, мама ничего не могла делать. Ей нужна была помощь в уходе за детьми и за многочисленными гостями.
Папа нанял домработницу, пожилую женщину, постоянно оплакивающую свою тяжкую долю. Однако, в нашем доме, к ней относились как к принцессе.
Она просыпалась рано утром и сразу бежала в синагогу на молитву. Маме приходилось самой поднимать нас и отправлять в школу, насколько это было возможно с гипсом на руке. Когда Миссис Р. возвращалась из синагоги, она медленно, со смаком, завтракала. Днем ей снова надо было идти в синагогу на молитву. Именно в то время, когда она была позарез нужна маме, она всегда оказывалась на молитве в синагоге. Но мама никогда не предъявляла ей претензий, и относилась к ней с большим уважением.
Когда приходило время ложиться спать, папа сам стелил миссис Р. постель.
Когда рука стала немного заживать, мама сказала папе: «Янкев Йосеф, мне больше не нужна домработница. У меня нет больше ни сил, ни времени за ней ухаживать!»
Уходя, миссис Р. слезно прощалась с нами. Мама вздохнула с облегчением.
- «Монополизируя рынок», папа выбрал себе отличного партнера для управления своим «бизнесом». Мама вносила свою лепту преданно и с полной отдачей.
Однажды в Нью-Йорк по какому-то делу приехал один человек, живущий за границей. Он начал выяснять, где можно достать кошерную еду, и его направили в дом Германов. Он постучал к нам в дверь утром в пятницу, и обнаружил дома маму, которая была занята подготовкой к Шаббату.
«Извините», сказал он робко, «я бы хотел питаться у вас дома те несколько дней, что вынужден провести в Нью Йорке. Я искал, где можно приобрести кошерную еду, и меня направили в ваш дом. Конечно же, я с радостью заплачу вам столько, сколько вы захотите».
«Вы можете есть у нас. Оставайтесь у нас сколько угодно», уверила его мама. «Не волнуйтесь о плате. Мы это обсудим, когда вы будете уезжать».
Этот гость питался у нас до следующего вторника. Перед тем, как уехать, он вытащил кошелек и сказал маме: «Миссис Герман, я хочу от всего сердца поблагодарить вас за гостеприимство и за вкусную еду, которой вы меня кормили. Пожалуйста, скажите мне, сколько я вам должен».
Мама посмотрела на него с недоумением. «Неужели вы ожидаете, что я продам заповедь приема гостей за деньги?»
«Но… Но… Миссис Герман», сказал он, заикаясь, «ведь вы сказали мне, что мы обсудим оплату, когда я буду уезжать».
Мама улыбнулась ему. «Вот мы её и обсудили!»
- Было два часа ночи, когда в нашу дверь тихонько постучали. Папа услышал стук и вскочил с кровати, чтобы впустить гостя. Мама тоже проснулась.
Гость был голоден и страшно устал. Его рейс задержался, и вся поездка заняла на много часов больше, чем он ожидал. Мама сразу же побежала готовить ему еду, а папа мягко говорил с ним, проявляя интерес к его мытарствам.
Наш гость пришел «домой».
- Папа подкрался к кровати одного из гостей, думая, что тот крепко спит. Гость был очень тронут тем, что папа принес ему кувшин с водой и миску, чтобы он смог утром омыть руки. Он также приткнул ему одеяло.
- Раби Элиэзер Юдл Финкель, глава ешивы Мир в Польше, и раби Авраам Кальманович, главный раввин города Тиктин, приехали в Америку в начале двадцатых годов, чтобы добыть деньги для ешивы. Конечно же, они гостили у нас. Они питались у нас не только в субботы и праздники, но и в будние дни. Всё время, что они проводили в Нью-Йорке, они были у нас.
Так как мои познания языка идиш оставляли желать лучшего, я в основном говорила с гостями на английском. Однажды, когда раби Лейзер Юдл заговорил со мной, я заметила, что он меня совершенно не понимает. Меня это очень обеспокоило. «Реббе», сказала я, «я научу вас английскому языку». Каждый день я спешила домой из школы, чтобы дать ему урок.
«Реббе, скажите one!» Я показала ему один палец, что должно было означать число один.
Раби Финкель говорил: «Вон!»
«Ребе, надо говорить W-ан». Я старалась поправить его произношение.
Из кухни раздался мамин голос: «Рухома, перестань беспокоить ребе!» Но Раби Финкель всегда меня защищал, зная, что, хоть я и была маленькой девочкой, но относилась к преподаванию языка очень серьёзно.
Когда моя сестра Фрейда родила своего старшего сына, Авреймала, она из больницы приехала к нам, чтобы оправиться после родов. В наш дом прибыла большущая коляска для новорожденного.
После того, как они побыли у нас несколько недель, пришло время Фрейде и её младенцу вернуться домой. День клонился к вечеру. Нам нужны были двое мужчин, чтобы спустить громоздкую коляску с двух пролетов лестницы на улицу.
Папы не было дома, поэтому мама решила узнать у соседей, может ли ей кто-нибудь помочь. Как только она вышла за дверь, раби Лейзер Юдл и раби Авраам Кальманович взяли коляску с двух сторон, и осторожно снесли её вниз по длинной лестнице. Поднимаясь по лестнице, мама вдруг увидела, как два раввина тащат тяжеленную коляску. Она подняла руки в знак протеста. «Пожалуйста, пожалуйста, реббес» — молила мама, «непочетно для раввинов носить коляски. Оставьте её на первой площадке. Кто-нибудь другой отнесёт её вниз». Но они не послушались маму. Раввины снесли коляску вниз по лестнице и осторожно поставили её на улице рядом с домом.
Взяв Авреймла на руки, мама прошептала ему на ушко: «Авреймеле, ты удостоился великой чести. Два великих мудреца Торы несли твою коляску. Пусть это поможет тебе вырасти настоящим бен Тора».
Продолжение следует
Перевод: рав Берл Набутовский
