Трепет перед Небесами, постоянство и душевные качества
Основной заботой адмора в ешиве было воспитание трепета перед Небесами у учеников. Сам его вид на уроках был для всех наставлением «что такое страх перед Небесами». Перед тем как начать говорить, он закрывал глаза, раскачивался из стороны в сторону, и все присутствующие ощущали, что он очищает свои мысли, чтобы дать урок на высочайшей ступени «Торы ради нее самой».
Постоянство было фундаментом, на котором стояла ешива. Адмор наставлял учеников использовать каждое мгновение для учебы, и изо всех сил боролся против безделья, в котором видел благодатную почву для всякого греха.
Однажды он вошел в учебный зал и обнаружил, что ученики просто беседуют друг с другом. Спросил, в чем дело, и они ответили, что обсуждают, как тяжело одолевать злое начало. Он ответил: «Злое начало довольно, что о нем идет речь; для него важнее всего, чтобы не учили нашу святую Тору!»
В йорцайт [годовщину смерти] нашего учителя, автора книги «Ноам Элимелех» (рава Элимелеха из Лиженска) рав Яаков Йехезкель зачитывал перед учениками отрывки о его обычаях («Цетл Катан» из книги «Ноам Элимелех»), и добавлял: «Наш учитель, раби Элимелех, был главой хасидов; он тоже предупреждал о необходимости постоянства в учебе, и говорил, что первое, что должен делать человек – это изучать Гемару, Раши и Тосафот… и так сказано в ”Цетл Катан“, п. 10: “Остерегаться, чтобы соблюдать постоянство в учебе и выдерживать установленный распорядок уроков”».
Еще сказал адмор: «Вдумаемся в то, что сказал там “Ноам Элимелех”: “Сосредоточиться наедине с собой перед тем, как взойдет свет нового дня, и вспомнить о грехах и проступках своих, которые как горы и холмы”. Вот наш учитель, раби Элимелех, понимал, что грехи – как горы и холмы; но мы, из-за многих наших грехов, не видим этого… И потому, заканчивает он там, что человеку нужно плакать и уединяться, не один раз, не два и не сто, пока не сжалятся над ним Небеса, и тогда он увидит, что грехи его – как горы и холмы» (со слов его сына).
Молодому ученику, проявляющему иногда слабость в учебе, он обычно говорил: «В нашей ешиве есть три вида учеников: мои ученики, ученики ешивы и молодые люди, просто находящиеся здесь… Я думал, что Вы – из моих учеников…»
Наш учитель видел в своих учениках то, что называется «ученик, умудряющий своего учителя», и показывал, что очень благодарен им за это. И – «как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку» (Мишлей, 27:19), они тоже были связаны с ним узами крепкой любви. И эта связь поднимала их высоко и приближала к великому учителю.
Высечены на скрижалях его сердца
Для своих учеников он был и отцом и матерью, заботясь не только об их духовных нуждах, но и о телесных. Заметив, что ученик выглядит слабым и нездоровым, заказывал для него за свой счет стакан молока в день, на длительное время (в тот период, в тридцатые годы, не у каждого была возможность покупать молоко).
Он также тщательно следил, чтобы у молодых учеников было все в порядке с одеждой, чтобы она была чистой. Однажды я занимался с моим хеврутой [напарником] поздно ночью, а у ребе из Папо был обычай приходить глубокой ночью или под утро, чтобы увидеть, кто усердствует в учебе в это время. Он подошел, обратился к моему хевруте и спросил: «Почему у Вас не хватает пуговицы на рубашке? Обратите внимание – Ваш хеврута следит, чтобы у него не было недостающих пуговиц! Вы учитесь вместе, и Вы видите, что это не заставляет его меньше учиться!»
В дни Второй мировой войны, когда часть его учеников была мобилизована властями Венгрии в рабочие отряды, его попросили, чтобы он вспоминал о них в своих молитвах. Он ответил: «О, если бы вы вспоминали меня так же часто, как я помню о вас!»
Издевательство, которое привело в гнев нашего раби
Рассказывает его ученик, гаон рав Ицхак Шломо Унгер: «Никогда я не видел моего наставника и учителя в гневе, кроме одного случая. Один из отцов семейства в его общине был хозяином мельницы, и он нанимал молодых учеников, которые хотели немного заработать в период, когда мололи муку на мацу.
Однажды, когда он был недоволен темпами их работы, поднял на них голос и стал кричать: “Вы лентяи! Работайте быстрее!”
Когда наш учитель услышал об этом, он очень рассердился и сурово отчитал мельника: “Вы подмешиваете кровь в мацу! Как Вы смеете издеваться над людьми, которые учат Тору? Как может получиться наивысшего сорта кашерная маца после того, как при ее изготовлении жестоко порабощали бней Тора [людей, посвятивших себя Торе]?!”»
«Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку» (Мишлей, 27:19)
Адмору удавалось вселять в сердца учеников своих глубокий страх перед Небесами, помогавший им и их потомкам устоять во всех испытаниях, особенно – в испытаниях горьких лет Катастрофы. Мне не известно ни об одном среди тысяч его учеников, который отступил бы от еврейского образа жизни, даже в их втором и третьем поколении.
В 5694 (1934) году состоялось большое собрание его учеников по случаю написания свитка Торы, организованного с помощью учеников адмора. Все собравшиеся почувствовали великую радость за своего учителя, когда он дал трактовку стиха (Теилим, 133:1): «Вот, как хорошо и как приятно сидеть братьям вместе». Он выразил благодарность ученикам, столь преданным ему. «Как в воде лицо – к лицу…» – его любовь к ученикам укрепила в них любовь к нему.
Ученик уходит в изгнание – учитель идет вместе с ним
У нашего учителя был обычай: в канун святой субботы, после утренней молитвы, он читал «дважды недельную главу Торы и один раз Таргум [перевод на арамейский язык]» по свитку Торы. Однажды, в 5694 (1934) году, в канун субботы, сразу после молитвы он снял тфилин и покинул бейт-мидраш. Тут же распространился слух, что он решил провести эту субботу под сенью адмора Шалома Элиэзера Альберштама, сына автора книги «Диврей Хаим» (рава Хаима из Цанза), гостившего в эту субботу в городе Нейфест.
Ученики ешивы, преданные своему учителю, не раздумывали дважды и решили, что если ребе едет проводить субботу в Нейфесте, то и они поедут туда, чтобы провести субботу вместе с ним.
Большинство учеников ешивы, и я в их числе, сели в поезд вместе с ребе, без билетов и без денег, чтобы их купить. Когда в наш вагон вошел контролер и обнаружил, что ни у кого из нас, кроме ребе, нет ни билетов, ни денег, он объявил, что все безбилетники должны сойти с поезда на ближайшей станции, в маленьком местечке Жмеринка.
Когда наш учитель увидел, что всех его учеников высаживают из поезда, то решил сойти вместе с ними, чтобы не оставлять их там в святую субботу, хотя у него и было великое желание провести ее возле адмора Шалома Элиэзера.
В этом местечке был один богатый еврей, из учеников адмора из Папо. Мы все отправились к нему, уверенные, что он сможет принять нас в своем большом доме и приготовить для нас немного еды на субботу; а было нас более ста человек.
Человек этот, господин Штайнер, был чрезвычайно удивлен: как возможно, чтобы такая большая группа прибыла к нему на субботу, не оповестив заранее, чтобы он мог приготовить достойные субботние трапезы? Услышав, что все это случилось непреднамеренно и планы у нас были совсем другие, а высадили нас из поезда из-за отсутствия денег на билеты, он дал нам деньги на дорогу туда и обратно, чтобы мы могли осуществить свой замысел. Главной его целью было, надо полагать, то, чтобы наш раби смог осуществить свое желание, и мы, действительно, сели в следующий поезд, и все завершилось благополучно.
[Настолько велика была у молодых учеников любовь к их учителю, что она «ломала обычный порядок вещей», как пишет Раши (об Аврааме, который, получив заповедь Всевышнего о жертвоприношении Ицхака, сам запряг осла, стремясь пораньше отправиться в путь, а не поручил этого одному из своих слуг). И эта необыкновенная любовь к их великому учителю подвигла их на то, чтобы в едином порыве, не думая ни о чем, отправиться в путь, без денег и билетов, что в другой среде, с обычными отношениями между людьми, можно было бы расценить как легкомыслие и неосмотрительность. Примеч. ред.].
Святая суббота
Трапезы в ночь субботы с участием нашего адмора погружали их учеников в атмосферу особой святости; особенно волнующими были пение Шалом Алейхем и произносимый с большим воодушевлением Кидуш. Слова Торы, произносимые им во время трапезы, тоже вдохновляли всех. Каждый чувствовал, что наш учитель словно обращается лично к нему, обнажает его недостатки и слабости, и указывает путь исправления. Танец под пение Ранену Цадиким [Возрадуются праведники] по завершении трапезы, когда адмор танцевал в центре круга, а сотни учеников вокруг него, был совершенно особенным переживанием и глубоко впечатлял каждого из нас из субботы в субботу.
Даже сегодня, спустя шесть десятилетий, при встречах мы, ученики адмора, неизменно напоминаем друг другу о великом воодушевлении, которое охватывало нас за его чистым столом, о том, как мы пели и танцевали с ним. Когда он пел и наши голоса подхватывали его мелодию, было ощущение, что наш учитель поднимает и несет нас на крыльях своих, песен и восхвалений Всевышнему. Когда проливал он слезы, безостановочно в своей молитве, а особенно в последней Минхе уходящего года, или при благословении трех субботних трапез, каждый из нас чувствовал, что он льет слезы вместе с нашим учителем.
Один из лучших его учеников, рав Авраам Зуша Диренфельд, в свое время – староста хевры харифут, группы по углубленному аналитическому изучению тем Гемары в нашей ешиве, рассказал мне при встрече в Земле Израиля, через пятьдесят лет после тех событий: «Во время всех трех субботних трапез, когда адмор произносил свои вдохновляющие речи, слезы у меня текли ручьем».
Перевод – рав П. Перлов
