Песня вдовы
Нижеследующий рассказ я слышал от великого мудреца Торы рава Элазара Менахема Шаха.
Как-то раз один из соседей видел рава Исера Залмана, как он поднимается к себе – и спускается, потом опять поднимается – и опять спускается, и так несколько раз. Сосед подошел к нему и спросил, что это означает и не нужна ли какая-то помощь. Тот ответил ему: «В моей квартире работает женщина, вдова… Подойдя к квартире, я услышал, что она напевает что-то про себя во время работы. Ясно, что когда она увидит меня – сразу прекратит петь. Сомневаюсь, что я имею право мешать ей петь – ведь, наверное, песня помогает вдове забыть свое горе… Я поднимался несколько раз – проверить, прекратила ли она петь, чтобы можно было войти в квартиру».
«И милосердие Его – на всех творениях Его»
Доброта нашего учителя распространялась не только на людей; сердце его было чутким к нуждам всех творений.
В годы старости по дороге из дома в ешиву он шел не кратчайшим путем, а более длинным, обходным. Ученики спросили его, что это значит – теперь, когда он стар и слаб, и ему трудно ходить. Рав отстранил движением руки этот вопрос и не ответил.
Со временем, однако, случайным образом все разъяснилось: по главной дороге, ведущей в ешиву, бегали куры, искавшие зернышки, и наш учитель не хотел проходить там, боясь, что распугает их стуком своей трости, и они разбегутся, не поев. «У меня нет права беспокоить их», – объяснил он.
И хотя ему говорили, что слабость и отсутствие сил освобождают его от заботы о том, чтобы не причинять курам неудобство, это не убедило его, и он продолжал ходить длинной дорогой («Шимуша шель Тора»).
«Я могу подождать…»
Во время Войны за независимость наш учитель однажды, спускаясь по ступенькам своего дома, был ранен попавшим в него осколком. Люди, приближенные к нему, хотели вызвать машину скорой помощи – но он, к их удивлению, отказался. Он сказал: «Сейчас, в разгар обстрела, их следует вызывать только в тяжелых и срочных случаях. Я могу подождать, пока самое страшное останется позади».
Работа над душевными качествами по важности своей подобна избавлению от смертельной опасности
Наш учитель был гаоном из гаонов, как в Торе, так и в работе над душевными качествами. Труд, который он вкладывал в исправление своих душевных качеств, превосходил все возможности нашего постижения, о чем свидетельствует следующая история, которую рассказал гаон рав Шалом Швадрон со слов ученика нашего учителя, гаона рава Давида Финкеля.
Однажды в холь а-моэд наш учитель попросил у рава Давида ручку и флакон чернил. Тот очень удивился: возможно ли, чтобы глава ешивы забыл, какой сегодня день? И он тут же сказал вслух: холь а-моэд!
– «Я не забыл об этом», – сказал наш учитель, – «но все же обязан что-то написать!»
А рав Давид продолжает свое и спрашивает: «Разве есть в этом деле что-то “грозящее потерями”» [дающее разрешение делать работу в холь а-моэд]? Ответил рав Исер Залман: «Есть для меня в этом нечто подобное пикуах нефеш – “опасности для жизни”».
Рав Давид не стал добиваться новых разъяснений, так как понял, что речь идет о чем-то очень серьезном, и подал нашему учителю то, что он просил. Глава ешивы взял ручку, достал лист бумаги, написал на нем несколько слов и положил его в карман.
Чувствуя недоумение рава Давида, он объяснил ему: «В холь а-моэд ко мне домой приходят многие люди с праздничным визитом, и я не могу не видеть личных недостатков некоторых из них. Но это нехорошо – чтобы человек, потрудившийся прийти ко мне с праздничными поздравлениями и пожеланиями, становился объектом моей критики. И я всегда готовлю себе накануне праздника листок бумаги со стихом Писания (Мишлей, 4:25): “Глаза твои пусть смотрят прямо [на истину], и веки [взоры] твои да направлены будут вперед пред тобою [выпрямлять пути твои]” (по Раши).
Читая это, я вспоминаю о моих собственных недостатках и перестаю видеть чужие. На этот раз я забыл приготовить себе перед праздником такой листок, и потому вынужден был написать его сейчас. Для меня это – нечто подобное “опасности для жизни”».
[Безусловно, наш великий учитель ни в коем случае не имел в виду, что это такая “опасность для жизни”, которая разрешает нарушить закон, например, субботний запрет, а что речь для него идет о чрезвычайно важной потере. А для предотвращения серьезной потери разрешается делать работу в холь а-моэд].
Лень не должна влиять на решение
«Вот как я поступаю», – сказал как-то наш учитель, – «когда меня просят написать письмо с рекомендацией: прежде всего я пишу его. Причина в следующем: я хочу быть уверенным, что когда я буду решать, достоин ли такой рекомендации просящий, на это не должна повлиять моя естественная лень… И только когда письмо уже готово, я решаю, стоит ли передавать его просящему».
Невозможно было опередить его!
Наш учитель изо всех сил старался не затруднять и не беспокоить других людей. Когда надо было достать книгу из шкафа во время учебы, было совершенно невозможно опередить его в этом. Он подбегал к шкафу с потрясающей быстротой, и ученикам никогда не удавалось опередить его и достать для него нужную книгу (Гаон рав М. Й. Липковиц).
Осторожен, чтобы не вводить в заблуждение
Однажды рав Исер Залман навестил нашего учителя гаона рава Ицхака-Зеева из Бриска. Войдя к нему, он сказал, что не намеревался его навещать, но, оказавшись поблизости, решил, что следовало бы поинтересоваться у него о его благополучии.
Когда он вышел, сопровождающие спросили его, зачем он сказал раву Ицхаку-Зееву, что не собирался его навещать, и он ответил: «Без этого он бы подумал, что я специально прибыл, чтобы навестить его, и таким образом я ввел бы его в заблуждение».
[Примеч. автора. Нужно отметить, что в «Хошен Мишпат» (228:6) установлено, что если человек, идя по дороге, встречает другого, и тот думает, что первый специально вышел ему навстречу, чтобы оказать уважение, то не следует сообщать ему, что это не так и встреча была случайной. Наш учитель, как видно, полагал, что в упомянутом законе имеется в виду только встреча в дороге, но если человек зашел в дом своего товарища по случаю, то, поскольку обычно с визитом приходят преднамеренно, пришедший обязан сообщить, что в данном случае это не так].
«Кто знает, чья работа важнее…»
История о том, как рав Исер Залман шел давать урок в ешиве «Эц Хаим». Только он вышел из дома, как небо потемнело и полился дождь. Он ускорил шаг – и вдруг напротив него появился человек, собиравший деньги на нужды заповеди, и попросил у него пожертвование. Наш учитель остановился и стал общаться с тем человеком – терпеливо и выдержанно, хотя и вымок из-за него под дождем.
После того, как он дал тому деньги и двинулся дальше в путь, один из сопровождавших его учеников высказал замечание, что нехорошо было со стороны того человека задерживать рава в дождь, в то время, как он идет давать урок. Сказал на это наш раби: «Мое дело – давать уроки, а дело этого человека – собирать пожертвования на нужды заповеди. Кто знает, чье дело считается более важным на Небесах…» («Марбицей Тора у-Мусар», ч. 3).
«Есть люди здоровые, а есть – живущие долго»
Всем было хорошо известно, как уважали и ценили друг друга рав Исер Залман и рабанит – его супруга.
Сразу после обручения наш учитель заболел тяжелой легочной болезнью; врачи уже было отчаялись его вылечить. Родители невесты решили, что нужно отменить предстоящую женитьбу, и сообщили дочери об этом решении, но она захотела сама поговорить с врачом и услышать от него его профессиональное мнение. Она спросила, сколько времени, как он думает, ее жених еще может прожить, и он ответил: примерно год. И невеста заявила своим родителям: «Я решила, что с таким необыкновенным мудрецом Торы, как мой жених, мне стоит пожить даже только один год».
Члены ее семьи вновь и вновь упрашивали ее отменить этот шидух, и тогда она собралась и поехала к Хафец Хаиму спросить у него совета. Хафец Хаим проявил большой интерес и спросил: «Что говорят врачи о его положении?» И услышав, что сказал врач, ответил: «Есть люди здоровые, а есть – живущие долго».
Услышав эти слова из уст учителя всего Израиля, невеста вернулась домой с твердым решением выйти замуж (От имени рава Рафаэля Цви Йеуды Мельцера).
Как известно, они удостоились прожить вместе в добром здравии более шестидесяти лет.
«С этого дня и впредь буду знать, как мне улучшить мое поведение с рабанит»
Гаон и праведник рав Арье Левин, ученик рава Исера Залмана в ешиве Слуцка, занимался установлением мира между человеком и ближним его, между мужьями и женами. Однажды он узнал о человеке в его районе, который неуважительно относился к своей жене. Рав Арье пошел в дом учения, в котором тот человек молился, и провел там между молитвами Минха и Маарив беседу для всей общины об обязанности уважительно относиться к жене, в свете того, что говорят об этом наши мудрецы.
И вот – в тот самый день рав Исер Залман оказался в том доме учения и внимательно слушал рава Арье… По окончании он подошел к раби Арье и поблагодарил его: «Ваши слова глубоко проникли в мое сердце… Я хорошо обдумал дела мои… С этого дня и впредь буду знать, как мне улучшить мое поведение с рабанит…»
Рав Арье отпрянул от его слов назад и сказал: «Но ведь я имел в виду только одного из глав семейств, который находится здесь! На него они вообще не произвели впечатления – а наш учитель раскаивается и волнуется! Притом, что у него можно учиться, как человеку следует вести себя с другими людьми!»
Отвечает ему наш учитель: «Это не совсем так… Ведь Бела-Инда (так звали рабанит) пишет и переписывает мои хидушей Тора, которые я готовлю к печати, и иногда ошибается при переписывании. И тогда я сержусь – но отныне и впредь…» («Марбицей Тора у-мусар», ч. 3).
«Откуда ты знаешь, в заслугу чего я живу?»
Рав Исер Залман был главой Совета великих мудрецов Торы, и его влияние в больших и важных делах, находившихся в повестке дня Совета, было решающим.
В 5712 (1952) году, когда я пришел пригласить его на заседание Совета в связи с постановлением властей о мобилизации на «национальную службу», рабанит вмешалась в наш разговор и сказала: «Ни в коем случае не позволю, чтобы рав вышел из дома! Он простужен, у него температура, и я обязана следить за ним и заботиться о нем!»
Наш учитель отреагировал на это мягко, по своему обыкновению: «Откуда ты знаешь, в заслугу чего я живу?»
Рабанит тут же изменила свое мнение, и сама подала мужу зимнее пальто, чтобы он мог отправиться в путь.
Перевод – рав П. Перлов
